Властелины удачи
Шрифт:
8
— Двадцать пять лет… — повторила Соня. — А теперь появилась какая-то причина для звонка. Ты не позвонил бы из сентиментальных чувств. Я думаю, сентиментальность тебе чужда.
— Соня, я…
— Ты вновь развелся, — она сухо улыбнулась. — И отправился на поиски прежних подружек.
Джонас покачал головой.
— Если ты любишь почки, здесь их готовят лучше, чем где бы то ни было. Во всяком случае, в этом полушарии. — Она скорчила гримаску. — Ты все еще отдаешь предпочтение мерзкому Norteamericano виски, не
— Это может подождать.
— Ты купил отель-казино. Ты хочешь купить еще один или построить в Гаване. Так? Дядя Фульхенсио…
— Возможно, — прервал он ее. — Мы поговорим об этом в другой раз. А сейчас я хочу узнать, как ты? Мне сказали, что твой муж очень богат.
— Нет. Но он из древнего рода. Эскаланте — hidalgo, если это до сих пор что-то значит.
— Ты живешь в Мехико? Я хочу сказать, постоянно.
— У нас здесь квартира, где мы проводим большую часть времени. Но наша резиденция, теоретически, — гасиенда около Кордовы.
— У тебя есть дети, Соня?
Она нахмурилась, словно вопрос расстроил ее.
— Да. У меня два сына и две дочери. Моя старшая дочь вышла замуж, и я уже бабушка.
— Для бабушки ты слишком молода.
— Я стала и слишком молодой матерью, — ответила она, раскрыв сумочку. — Возьми. Это визитная карточка моего старшего сына.
Джонас взял визитку, посмотрел…
ДЖОНА С ЭНРИКЕ РАУЛЬ КОРД-И-БАТИСТА
Адвокат и юрисконсульт
ГУРСА-И АРОСА, АДВОКАТЫ
Университетский проспект, 1535
Рот Джонаса приоткрылся. Он шумно глотнул. Долго, очень долго смотрел на визитку, наконец поднял глаза на Соню.
— Наш сын, — подтвердила она.
Глава IX
1
— Но почему? Боже мой, почему ты мне не сказала?
Соня поднесла ко рту бокал, отпила шампанского.
— Покидая меня, ты сказал, что между нами все кончено. Подчеркнул это, — она пожала плечами. — Нужно ли сейчас говорить, что в тот момент я не очень-то благоволила к тебе, Джонас? Кроме того, у меня тоже есть гордость. Я не хотела, чтобы все выглядело так, словно я напрашиваюсь на содержание.
— Содержание? Я был бы счастлив посылать тебе… посылать деньги, подарки. Я бы приезжал.
— Я не хотела, чтобы ты вмешивался в его воспитание, — холодно ответила она.
— То есть не хотела, чтобы он стал таким, как я.
— К счастью, об этом я могу не волноваться. Он не такой.
— Он знает?..
— Он знает, кто его отец. Он прочитал о тебе все. Долгое время его мучали сомнения, любить ли ему тебя, встречаться ли с тобой. Теперь я могу сказать, что вскоре он намеревался отправить тебе письмо. Он хотел твердо встать на ноги до того, как сообщит тебе о своем существовании. Он не хотел, чтобы ты подумал, будто ему что-то от тебя
— Мой Бог, ему двадцать пять лет!
— Почти двадцать шесть. Он с отличием окончил Юридическую школу Гарварда. Его адвокатская контора имеет международные связи. Мексика не разрешает американским компаниям открывать отделения в нашей стране. Но его фирма поддерживает очень тесные контакты с одной известной нью-йоркской фирмой. Молодые адвокаты по обмену проходят годичную стажировку. Следующий год Джонас проведет в Нью-Йорке. Тогда-то он и собирался встретиться с тобой.
— Расскажи мне о нем, — попросил Джонас.
— Мой муж и я позаботились о том, чтобы он ни в чем не знал отказа. Он получил прекрасное образование, побывал во многих странах. Он в совершенстве владеет испанским и английским, бегло говорит по-немецки и по-французски. Школу он окончил в сорок втором, в семнадцать лет. Начал учиться в Гарварде до того, как ушел в армию Соединенных Штатов.
— Армию Соединенных Штатов?
— Он же твой сын, Джонас. Гражданин Соединенных Штатов Америки. Его и призвали. Он служил в роте «А» седьмого мотострелкового батальона. Седьмого марта сорок пятого года в числе первой сотни американских солдат ступил на мост у Ремагена.
— Почему я никогда не слышал о нем?
— Он поступил в Гарвард как Джонас Батиста. Разумеется, в армии он стал Джонасом Э. Батистой. По армейским канонам все должны иметь имя, фамилию и инициал посередине. Что означало «Корд-и», они не знали, да это не особо их и волновало.
— На войне его ранили?
— Да. Дважды. Второй раз очень тяжело. Его наградили крестом «За выдающиеся заслуги». Когда его ранили, он был лейтенантом. Потом его произвели в капитаны.
У Джонаса защемило сердце. Сын… Герой войны. Мексиканский адвокат. Он посмотрел на Соню и увидел, что его замешательство ее радует.
— Я должен встретиться с ним, Соня. Когда я могу встретиться с ним?
Она мотнула головой в сторону бара:
— Он сидит там. Пришел со мной. Он решил взглянуть на тебя, независимо от того, представлю я вас сегодня друг другу или нет.
Она подняла руку, и молодой человек, сидевший на высоком стуле у стойки, направился к их столику.
Джонас поднялся, хотя ноги отказывались его слушаться. Он напоминал боксера, только что пропустившего тяжелый удар и пытающегося быстро восстановиться, чтобы подготовиться к новому, возможно, еще более сильному удару.
Молодой человек протянул ему руку.
— Я — твой сын, — просто сказал он.
Младший Джонас перерос отца. Широкие плечи, узкие бедра. Корд решил, что тело у парня крепкое, скорее всего, он занимался спортом. Но еще большее впечатление произвело на него лицо. Волевое, открытое, с ярко-синими глазами и широким, чувственным ртом. И светлые волосы. Он не был похож ни на отца, ни на мать. А если кого и напоминал, то скорее офицера английской королевской гвардии. Он достаточно долго смотрел на отца от стойки бара, чтобы утолить свое любопытство, и теперь лицо его оставалось бесстрастным.