Властимир
Шрифт:
Юноша понурился:
— Прогневу они увели. Не смог я…
— Почему?
— Меня остановили. Есть у них стрелы серебряные, да в рукояти сабель камни особые вделаны. Такая сабля любому зверю голову враз отсечет. Увезли ее…
Веденея задумалась. Она ничего не знала о странных серебряных стрелах, что отпугнули Явора, но поняла, что дело здесь нечисто.
ГЛАВА 3
На тринадцатый день после выхода из пещер караван увидел впереди на берегу реки стены Ореховца. Накануне Властимир отправил с вестью в город мальчишку попроворнее — чтоб непременно
Властимир имел все основания гордиться собой — ему не только удалось убить одного Змея и разорить его логовище, но и в пути сберечь всех раненых.
Город ждал своих с нетерпением. Караван еще только подъезжал, когда его в нескольких поприщах от переправы встретила княжья дружина. Витязи приветствовали Власти-мира мечами и слегка преклонили перед ним воинский стяг. Дальше дружина ехала как почетный караул князя.
Перед городскими стенами народ толпой хлынул навстречу, сметая все заслоны: матери, сестры, друзья и братья искали своих. Найдя же, сразу вели домой, дабы не огорчать своей радостью тех, кому не суждено было никого встретить. До торговой площади доехало немного освобожденных из полона ореховцев, все иногородние да телеги с добром.
Ворота княжьего двора были широко распахнуты навстречу дорогим гостям. Вся дворня сбежалась поглядеть на богатырей — их уже так величали, на каждом углу возглашая им славу. От многоголосого шума кружилась голова — любопытных столько висело на заборе, что оставалось только удивляться, как он их выдерживает. Мальчишки свистели, пугая голубей.
Властимира и Буяна встречали на красном крыльце сам князь ореховский Мал, его жена, сын и дочь Красава. Девушка начала пряталась позади других, но потом, когда гости спешились и стали подниматься на крыльцо, выступила вперед.
Приветствуя победителей, князь Мал троекратно обнял резанца.
— Многая лета тебе, добрый молодец, — заговорил он, — добрый молодец, князь из Резани. Видно, та земля изобильна есть, раз родила она богатырей. Как про подвиг твой слово сложится да пойдет по всей земле-матушке. И века пройдут незаметные — сохранит народ тебя в памяти!
Властимир ответил только низким поклоном — все равно он не смог бы сказать ничего, да и говорить было не надобно.
Князь как почетного гостя сам проводил его наверх, пока глашатаи объявляли, что в честь победы над Змеем устраивает ореховский князь пир на весь мир завтра поутру.
На крыльцо, перед открытыми дверями в покои княжеские, вышла вперед Красава и низко поклонилась Властими-ру. Тот бережно взял девушку за плечи, глянул в ее смущенное лицо. Красава покраснела и опустила глаза.
— Я хотела тебя поблагодарить за всех девушек, коим ты женихов вернул, — сказала она.
— Я рад, что сделал это. Правда, не ведаю я имени твоего суженого!
— А у меня нет его пока. — Она подняла глаза. — Я за других благодарю.
Куда краше Беляны показалась Властимиру дочь князя. Синие глаза с поволокою, коса русая ниже пояса, алые уста… Загляделся в ее очи князь — поцеловал бы девицу, да не одни они были тут. Смутившись, он отстранил Красаву и прошел в терем.
Он не видел, каким взором провожала его красавица.
Князь Мал сдержал слово. На следующий день, на рассвете, выставили на улицы столы, крытые узорным шитьем, нарочно тем, что когда-то к Змею отправили. Из подвалов выкатили бочки стоялого меда и вина. На кострах жарились Целые туши быков, телят, поросят. Девки щипали дичь, потрошили саженных осетров и начиняли их мелкой рыбешкой. Кроме того, своей очереди ждали два молодых тура и несколько косуль. По всему городу плыл сладкий сытый запах жареного мяса и печения — словно горы, высились караваи свежего хлеба.
Пир зашумел и в княжьем тереме, и на улицах. Почетными гостями князя были кроме самих героев все, кто сражался вместе с ними в Змеиных пещерах. Пожалуй, впервые за всю свою жизнь Буян на пиру был не только гусляром, но и просто гостем. Гусли его по привычке были под рукой, но он почти не пел — только слушал местных гусляров-песельников. Захмелев больше обычного, он поднялся и незаметно вышел на двор.
Уж давно наступил вечер. По одной на синем небе загорались звезды. Ущербная луна всходила прямо над головой, а левее еще пламенел закат. Прохлада забиралась под рубаху — ветер нес клочки облаков на север. Может, через несколько дней они остановятся над Ласковой, прольются дождями над озером и тем домом…
Буян, как мальчишка, вскочил верхом на забор, благо с этой стороны его никто не мог видеть ни на улице, ни на дворе, и, покрепче ухватившись ногами за перекладину, подставил лицо ветру. Что-то бродило в душе — как всегда, когда на язык просится не рожденная еще песня. Он почти пожалел, что не захватил с собой гусель — тянуло петь для себя одного.
Он уже свесил на одну сторону ноги, чтобы спрыгнуть во двор и сходить за гуслями, как увидел в полутьме за теремом какую-то тень, что явно не спешила выходить на свет. Человек не замечал гусляра, а Буян, попристальнее вглядевшись, признал в нем Властимира. Его другу тоже, знать, не сиделось на шумном пиру средь хмельных гостей. Князь ре-занский тихо прошел к конюшням, и Буян отвернулся, запрокидывая лицо к небу и выглядывая звезды. Он не видел, как вскоре вслед за Властимиром в ту же сторону прокралась вторая тень.
Властимир ушел от шума и суеты к верному другу Облаку. Обоих жеребцов поставили в княжьи стойла, где стояли только лучшие лошади, любимцы Мала. Чистые стойла были застелены свежей, пряно пахнущей соломой. От ярко горящего факела шерсть на белом Облаке отливала позолотой. Коня вычистили, вымыли, натерли до блеска копыта, расчесали и промыли гриву. То же самое сделали и Воронку, что стоял по соседству и уже дремал, а на его спине уютно устроился дворовой и осторожно, чтоб не пробудить, заплетал его густую гриву в косички. Когда скрипнула тяжелая дверь-воротина, он встрепенулся и мышью шмыгнул в угол. Воронок же только переступил во сне с ноги на ногу.
Учуяв хозяина, Облак потянулся к нему мордой. Властимир зашел к нему в стойло, протянул принесенную с пира краюху хлеба с крупинками соли. Приняв лакомый дар, Облак потерся мягкими губами о ладонь князя. Властимир пригладил всклокоченную после посещения дворового гриву и наткнулся на косицу у самой холки. Она была чуть растрепана от времени и приключений, но еще крепко держала ее красная нитка. Коснувшись нитки, припомнил Властимир ту, что вплела ее в гриву его жеребца. Пальцы замерли, и Облак, словно сочувствуя хозяину, ткнулся ему в плечо мордой.