Властители античных морей
Шрифт:
После переговоров был момент, когда судьба Рима была целиком в руках Секста, но он, человек кристальной честности, как и его отец, не пожелал воспользоваться нечаянной улыбкой Фортуны. По обычаю, примирившиеся должны были скрепить союз совместными трапезами. По жребию первым должен был принимать гостей Секст на своей флагманской гексере. В разгар веселья, когда гости донимали Антония шутками по поводу его увлечения египетской царицей, вошел пират Мен - злой гений Секста, дважды изменивший ему, переходя с флотом к Октавиану и возвращаясь с повинной, и в конце концов получивший римское гражданство.
– Хочешь, я обрублю якорные канаты и сделаю тебя владыкой не Сицилии и Сардинии, а Римской державы?
– шепнул он Сексту.
– Что бы тебе исполнить это,
– ответил Секст после недолгого раздумья.
– А теперь приходится довольствоваться тем, что есть, - нарушать клятву не в моем обычае.
"Побывав в свою очередь на ответных пирах у Антония и Цезаря (Октавиана.
– А. С.), Секст отплыл в Сицилию", - заключает Плутарх свой рассказ (26б, 32).
Мир продержался около года. В 38 г. до н. э. Менодор изменнически передал Октавиану Сардинию. Напоминания Секста об условиях договора повисли в воздухе, и после двухлетней войны друг Октавиана, командующий римским флотом Марк Випсаний Агриппа, разбил пиратов между Милами и Навлохом, использовав свое техническое и численное превосходство. Против 420 римских кораблей сражались 180 кораблей Секста, из них спаслись бегством 17. За эту победу Агриппа был увенчан металлическим венком с изображением корабельных ростр. Секст бежал в Мессану, где была главная база его флота, сосредоточенного для борьбы с Октавианом, а оттуда в Малую Азию и там погиб год спустя.
Его полное имя было Секст Помпей, он был младшим сыном Помпея Великого, победителя пиратов. "Я очистил море от разбойников, - хвастался император Август в своих "Деяниях".
– В той борьбе с рабами, которые убежали от своих господ и взялись за оружие против республики, я, захватив почти тридцать тысяч беглецов, передал их владельцам для предания казни" (64, 25).
И едва ли кто решался напомнить ему, что, когда он был еще Октавианом, Секст не захотел воспользоваться услугой Мена и что в течение двух следующих лет будущий император дважды чудом избежал плена: первый раз когда он удрал с единственным кораблем от пиратских военачальников Демохара и Аполлофана, второй - когда он сам пришел к биремам Секста, приняв их за свои, и во время бегства едва не был зарезан рабом своего спутника.
Римляне, хоть и с трудом, залечили свои раны. Больше всех в их междоусобных войнах пострадали ни в чем не повинные греки, "когда Антоний сознательно решил настолько разрушить Пелопоннес, чтобы его ресурсы не могли быть использованы Секстом Помпеем. Целые округа обезлюдели: Фивы стали деревней, Мегалополь - пустошью, Мегара, Эгина, Пирей - грудами камней; в Лаконии и Эвбее отдельные лица завладели обширными пространствами, на которых иной раз пасли стада немногочисленные пастухи; Этолия, подобно Эпиру, была разорена навеки" (102, с. 59).
* * *
Казалось бы, на этом можно поставить точку: пиратство уничтожено, гражданские войны позади, Рим - безраздельный властитель моря. Но история распорядилась иначе. Хотя Октавиан, Антоний и Лепид, образовавшие в 43 г. до н. э. второй триумвират, разделили сферы влияния и поклялись быть верными памяти Цезаря и чтить его установления, союз этот не был прочным. "Один хозяин в Средиземном море - один хозяин в Риме" - такова была программа каждого. Рим был тесен для троих.
Дошло до того, что Антоний стал оказывать покровительство пиратам и разбойникам, открыв тем самым необъявленную войну Риму. Возродилась их активность в Ликии - поблизости от печально знаменитой горы Олимп. Несколько шаек, объединившись под началом Клеона, уроженца Гордия, сделали своей штаб-квартирой Каллидий и вскоре обнаглели до того, что в 40-39 гг. до н. э. совершили нападение на сборщиков денег для Квинта Лабиена, помешав его военным приготовлениям. После этого Клеон неизменно пользовался дружеским расположением Антония. В Киликии тоже шла грызня между многочисленными атаманами, пока среди них не возвысился род Тевкров, ставший постоянным поставщиком тиранов и жрецов города Ольбы. Когда после политических передряг на троне оказался малолетний жрец, его опекуном назначили
Заигрывания римского патриция с пиратами и разбойниками мало кому нравились в Риме. Общественные симпатии постепенно стали склоняться на сторону Октавиана, и он не замедлил этим воспользоваться. После разгрома Секста Помпея Октавиан сумел завоевать расположение солдат Лепида, "который по его вызову явился на помощь из Африки и в заносчивой надежде на свои двадцать легионов, грозя и пугая, требовал себе первого места в государстве" (30а, 16). В 36 г. до н. э. Октавиан объявил о роспуске триумвирата, превратил этим Лепида в простого гражданина и отправил его в вечное изгнание. После этого Октавиан оказался лицом к лицу с Антонием, приходившимся ему зятем.
Однако Антония уже мало волновала власть на Западе. Он публично объявил о своем браке (при живой жене!) с египетской царицей, помог ей единовластно утвердиться на троне, переехал жить в Александрию и принял титул Диониса, узурпировав его у 14-летнего брата и соправителя Клеопатры Птолемея XIV, умершего как нельзя кстати (не без оснований подозревали, что он был отравлен). Союз Диониса и Исиды (так именовала себя Клеопатра) был самым скандальным мезальянсом в римской истории, но последовавшие за ним шаги привели римлян в состояние шока. Антоний провозгласил Клеопатру и ее сына от Цезаря - Цезариона соправителями Египта, Кипра, Африки и Келесирии. Собственное потомство от Клеопатры - Александра и Птолемея - он объявил "царями царей" и подарил первому Армению, Мидию и еще не завоеванную Парфию, а второму - Финикию, Сирию и Киликию. Сыновья Антония показывались перед народом в царских нарядах и имели телохранителей из подаренных им народов. Своей дочери, названной по имени матери Клеопатрой (они были близнецами с Александром), Антоний пожаловал римскую провинцию Киренаику.
Географические упражнения экс-триумвира не на шутку встревожили римлян: империя Цезаря разваливалась на глазах. Требовалось оперативное вмешательство. И когда сенат по настоянию Октавиана объявил войну Антонию, римский фараон, давно отвыкший от походной жизни и политических интриг, оказался бессилен, хотя шел в бой под традиционным лозунгом восстановления республики и демократии. Это должно было быть последнее сражение римлянина с римлянами, и Антоний решил выиграть его на море.
Флот Антония, насчитывавший не менее 500 кораблей, армия численностью 100 тыс. пехотинцев и 12 тыс. всадников двинулись к Италии. Когда корабли обогнули Пелопоннес, Антоний увидел, что у мыса Акция его поджидает флот Агриппы, состоявший из 250 кораблей, а также 80 тыс. пехотинцев и примерно 12 тыс. всадников. Корабли Агриппы были более подвижны и лучше укомплектованы, но количественное соотношение уравнивало шансы, хотя Антонию пришлось сжечь часть своего флота из-за нехватки людей.
Битва состоялась 2 сентября 31 г. до н. э. и была проиграна Антонием почти сразу, несмотря на то что ему сопутствовал несомненный успех. Историки до сих пор гадают, какая причина побудила Клеопатру в разгар боя, когда весы Фортуны начинали склоняться на сторону Антония, дать приказ своим 60 кораблям возвращаться в Александрию. Увидев, что ее флагманский корабль "Антониада" в сопровождении других пытается прорвать двойной строй александрийского и римского флотов, сея беспорядок и смятение, Антоний пересел с флагманской декеры на более легкую пентеру и бросился вдогонку. Это вторая загадка, заданная историкам: зачем он это сделал? Плутарх без тени сомнения говорит, что Антоний "словно бы сросся с этою женщиной и должен следовать за нею везде и повсюду" (26б, 66). Но скорее он решил догнать ее, чтобы узнать, в чем дело, и вернуть эскадру, а когда догнал, было уже поздно: его войска, в полной уверенности, что полководец их покидает, "опустили руки".