Влечения
Шрифт:
К вящему удовольствию Анжелы, никто из гостей даже словом не обмолвился об Эдварде и танцовщице. По крайней мере она этого не слышала. Анжела ловко справлялась с ролью гостеприимной хозяйки. Знакомила между собой гостей, заводила непринужденные разговоры, делала комплименты женщинам, интересовалась у мужчин, как складывается охотничий сезон. На ней было изящное платье из черного атласа, на котором красиво смотрелись изумруды и жемчуг. Анжела умело вела вечер, строго следя за тем, чтобы никто из гостей не скучал и чтобы их бокалы регулярно наполнялись.
— Неплохой вечер, моя дорогая, —
Анжела благодарно улыбнулась в ответ на эти похвалы. Остренькие черты ее лица на мгновение разгладились.
— Спасибо, Джон. Я тоже думаю, что все идет хорошо. К ужину позовут минут через пять. И знаешь, — тут она наклонилась к самому его уху, — слава Богу, что никто не поминает про… Ну ты догадываешься, что я имею в виду.
Ланкастер понимающе закивал:
— Действительно слава Богу. И вообще я уверен, что вся эта история скоро забудется. У людей короткая память.
— Да, ты прав, конечно… — Анжела совсем успокоилась. Скоро пресса обрушит на обывателей какой-нибудь новый скандал, и эта неприятная история с Эдвардом и той девушкой отойдет на второй план, а потом и вовсе быльем порастет.
В следующую минуту до нее донесся какой-то неясный шум из холла. Ей показалось, будто Питерс спорит с кем-то. Что такое? Голоса приближались и становились все громче. Гости уже начали оборачиваться, перестали разговаривать между собой и недоуменно переглядывались.
— Что это? Пойду разберусь, — прошипела Анжела и сделала было шаг к выходу из гостиной, но в этот миг дверь широко распахнулась и в комнату влетел маленький щуплый человечек.
Они едва не столкнулись с Анжелой. У него был болезненный вид, набрякшие мешки под глазами. Плащ, застегнутый на все пуговицы до самого горла, висел будто на вешалке. Жиденькие пряди темных волос неряшливо покрывали блестящую лысину на макушке. Маленькие глазки настороженно шныряли по гостиной.
Вслед за незваным гостем в комнату торопливо вошел весь красный от стыда Питерс. Он схватил было человека за руку и попытался вытолкнуть его из комнаты, но тот вырвался и рявкнул на дворецкого, словно бешеный терьер:
— Не прикасайся ко мне!
Заинтригованные и слегка обеспокоенные гости сгрудились вокруг.
— Что… что все это значит? — ледяным голосом проговорила Анжела.
— Прошу прощения, миледи… — стал было оправдываться Питерс, но маленький человечек перебил его и, выйдя вперед, пропищал удивительно тонким голоском:
— Это вы леди Венлейк? Мне нужна леди Венлейк!
Питерс жалко мямлил у него за спиной:
— Честное слово, миледи, я пытался… делал все, что было в моих силах!
— Мое имя Майк Уилсон! Я из нотариальной конторы «Лоусон, Мартин и Грант»! — звонко представился незнакомец.
У Анжелы сжалось сердце. Она поняла, что этот вульгарный тип явился сюда в связи с делом Эдварда и той злосчастной девчонки!
— Я представляю интересы мистера и миссис Хэндфорд, родителей мисс Трейси Хэндфорд, больше известной под именем Мариссы Монтклер из Нью-Йорка! — напыщенно объявил Майк Уилсон.
В комнате повисла зловещая тишина. Анжеле хотелось провалиться сквозь землю: «Такой позор! Господи, такой позор!»
— Мистер и миссис Хэндфорд, — продолжал тем временем незнакомец, словно не замечая того эффекта, который произвело его появление, — уполномочили нашу фирму найти и передать в их распоряжение состояние, оставшееся у их дочери Трейси Хэндфорд в Америке после ее кончины! Принимая во внимание малодоступность в настоящий момент сэра Эдварда, они поручили мне разыскать сначала вас, леди Венлейк. Мы искренне надеемся, что вы согласитесь помочь нам в этом деле!
Мэйвис и Берт Хэндфорд не собирались поднимать никакой шумихи, им просто не хотелось, чтобы их единственного ребенка похоронили под чужим именем. Но после того как во всех газетах промелькнуло сообщение о том, что это именно их Трейси погибла тогда на новогодней вечеринке у сэра Эдварда, их стала преследовать фирма «Лоусон, Мартин и Грант», представители которой вдруг объявили, что родители Мариссы подверглись «ущемлению своих законных прав» со стороны высших классов, но они, мол, не допустят, чтобы от родителей погибшей сокрыли то, что по закону принадлежало теперь им.
Берт и Мэйвис поначалу ничего не понимали в том, что им говорил Майк Уилсон, впервые нанеся им визит. Они не могли взять в толк, каких таких «прав» их собрались лишить, кто именно и за что.
— Ваша дочь сколотила приличные денежки, — заверял их Майк. — И они по праву принадлежат вам. Уверяю вас, этим людям, с которыми она общалась в последнее время, вроде сэра Эдварда и остальных, наплевать на то, что с ней случилось. Они хотят замять, замолчать это дело. Для них смерть вашей дочери — всего лишь неприятный инцидент. И одному только Богу известно, что может случиться с вашими деньгами, если вы не заявите на них свои права, и в самом скором времени.
Его маленькие глазки-бусины шныряли из стороны в сторону так быстро, что у Мэйвис едва не закружилась голова. Они с мужем были слишком придавлены горем, чтобы еще думать о каких-то деньгах.
— Будьте спокойны! — продолжил Майк, драматически всплеснув руками, хотя с ним никто пока не спорил. — Это еще тот аквариум! Столько акул развелось в нем, вы себе представить не можете! Я же хочу защитить вас и ваши интересы.
На его возбужденно подрагивавших коленях качалась дешевая картонная папка, на которой крупными буквами было выведено:
МАРИССА МОНТКЛЕР — ТРЕЙСИ ХЭНДФОРД.
— Что вы от нас хотите? — наконец спросил его Берт.
Майк вновь поднял руки, и на этот раз старикам бросились в глаза его обгрызенные до кожи ногти.
— Положитесь на меня. Я помогу вам в вашей беде. Не могу смотреть на такие вещи равнодушно, ничего не поделаешь. Я не допущу, чтобы двух честных и работящих родителей лишили их законных средств!
Мэйвис нервно теребила на пухлом пальце золотое обручальное кольцо. С каждой минутой ей все труднее было справляться со слезами. Никакие богатства в мире не могли компенсировать ей утрату единственной дочери. Деньги, какими бы большими они ни были, не волновали ее в данную минуту.