Влияние
Шрифт:
Люнг встала. Во время своего доклада о погоде на Марсе она пользовалась программой «Пауэр пойнт», показывая с ее помощью инфракрасные изображения экваториальных ледяных облаков, недавно полученные с орбитального картографа. Корсо пытался слушать, но слишком разволновался. Близился «момент истины»: ему — старшему научному сотруднику — отводилось пять минут, за которые он мог произвести впечатление. Он собирался сделать довольно рискованный шаг, что было для него не характерно, но почему-то чувствовал уверенность. Он уже успел прокрутить это в голове сотню раз. Пусть несколько
Он перевел взгляд на противоположный конец стола, где сидел Дерквейлер; перед ним — пухлая кожаная папка. Дерквейлер непременно вмешается, как только поймет, куда ветер дует.
Корсо слушал первых выступающих, но едва понимал, о чем те говорили. От волнения свело живот, когда доклад предыдущего выступающего подошел к концу.
— Марк? — пригласил Чодри, взглянув в его сторону. — Прошу. — Он ободряюще улыбнулся.
Корсо подтолкнул компакт-диск в дисковод компьютера, и через несколько мгновений появилось изображение, открывающее его выступление.
Комптоновский гамма-сцинтиллятор ОКМП:
Анализ данных аномальных гамма-излучений высокой энергии
Марк Корсо, старший научный сотрудник
— Благодарю вас, доктор Чодри, — сказал Корсо. — У меня есть для всех в некотором смысле сюрприз — открытие, которое, как мне кажется, имеет определенную значимость.
Физиономия Дерквейлера помрачнела. Корсо старался на него не смотреть. Ему вовсе не улыбалось, чтобы тот спутал все карты.
— Вместо данных, полученных с поверхностного радара, я бы хотел обратить ваше внимание на данные комптоновского гамма-сцинтиллятора, полученные с орбитального картографа Марс-проекта.
В зале стало очень тихо. Корсо опасливо покосился на Чодри. Тот, казалось, заинтересовался.
Он перешел к следующему изображению — Марса и многочисленных орбитальных траекторий вокруг.
— Это траектория орбитального картографа за прошедший месяц и соответствующие собранные данные — можно сказать, полярная орбита… — Он стал быстро излагать хорошо известную ему информацию, иллюстрируя ее в динамичной последовательности на нескольких экранах, пока наконец не дошел до самого главного. Появилось графическое изображение с периодическими всплесками. — Если бы на Марсе предполагался источник гамма-излучений, это послужило бы его теоретическим подтверждением, полученным с орбитального картографа.
Послышался приглушенный гул голосов, присутствующие кивали и переглядывались.
Он перешел к графическим изображениям, наложенным одно на другое, с почти совпадающими всплесками.
— А здесь, леди и джентльмены, фактические данные с картографа совмещены с теоретическими. — Он замолчал в ожидании реакции.
Тишина.
— Хочу обратить ваше внимание на то, что можно назвать существенным совпадением, — продолжал он, стараясь говорить непринужденно-беспристрастным
Чодри, прищурившись, чуть подался вперед. Остальные выжидающе смотрели.
— Знаю, что погрешности кажутся довольно большими, — продолжил Корсо, — шумовой фон высок. И разумеется, сцинтиллятор не направленного действия — он не фокусируется на конкретном источнике. Однако я провел статистический анализ и пришел к выводу, что шансов случайности совпадения лишь один к четырем.
Тишина продолжалась. Слышались лишь едва различимые нервные шорохи.
— И какой же вывод, доктор Корсо? — Вопрос Чодри прозвучал нарочито безучастно.
— На Марсе есть источник гамма-излучений. Некий точечный источник.
Напряженное безмолвие.
— И что может являться таким источником? — спросил Чодри.
— Именно этот вопрос и требует ответа. Полагаю, следующим шагом должно быть изучение визуальных изображений и изображений, полученных с помощью радара с целью выявления предполагаемого артефакта.
— Артефакта?
— Объекта — я неправильно выразился, благодарю вас за уточнение. Я не имел в виду, что там есть нечто искусственное.
— Какие-нибудь теории?
Корсо замялся. Он так и не решил, стоит ли озвучивать свои мысли. «Семь бед — один ответ».
— Это, разумеется, можно назвать лишь догадками, но у меня есть некоторые предположения.
— Давайте послушаем.
— Это может быть некий естественный геологический реактор, аналогичный обнаруженному на Земле, — движение горных пород или воды увеличивает концентрацию массы урана до подкритического состояния, и результатом радиоактивного распада становятся гамма-лучи.
Кто-то кивнул.
— Однако в этой теории есть существенные провалы. В отличие от Земли на Марсе нет плитотектоники, крупномасштабных смещений пород или воды, способных привести к подобным процессам. Падение метеорита не сконцентрировало, а рассредоточило бы материал.
— Что бы еще это могло быть?
Корсо сделал глубокий вдох.
— Миниатюрная черная дыра или часть нейтронной вырожденной материи, ставшие источником гамма-излучений высокой энергии. Объект мог оказаться на Марсе в результате ударного действия и, находясь достаточно близко к поверхности, испускать гамма-лучи в космическое пространство. Фактически он может по-прежнему оставаться в активной фазе и «пожирать» планету. Ситуация способна перерасти… — Он сделал паузу и продолжил: — В критическую. Если черная дыра поглотит Марс или превратит его в нейтронную материю, поток гамма-лучей способен привести к полной стерилизации Земли.
Он замолчал. Ему все-таки удалось сказать то, что он хотел, однако, окинув взглядом аудиторию, получил в ответ ощутимое недоверие. Ничего — есть неоспоримые данные.
— А что с информацией с поверхностного радара? — поинтересовался Чодри.
Корсо не верил своим ушам.
— Я подготовлю ее через несколько дней. Мне казалось, и, я надеюсь, вы согласитесь, что гамма-излучения представляют собой большую важность.
Вмешался Дерквейлер — его тон был на удивление дружелюбным, без намека на раздражение.