Влюбись за неделю
Шрифт:
Из рук рыжей девчонки выскользнул стакан. Кто–то, кажется, решил попробовать лабораторные яблоки на зуб и теперь надрывно кашлял. Эпплстоун побледнел и испарился. Нервы у подрастающего поколения явно были ни к черту.
? Дугал Норвуд стремительно шел к своему столу, на ходу взмахивая рукой – и предметы на столах студентов перемещались в каком–то одному ему ведомом порядке.
– Вижу, вы удачно провели лето. Если мне когда-нибудь потребуется вернуть мозг в зачаточное состояние, буду знать, с кем проконсультироваться. Напоминаю один раз, как должен выглядеть лабораторный стол перед опытом. Вы не на рынке,
Хорош, зараза! Наблюдать за потоком вежливого ехидства, когда он, разнообразия ради, направлен не на тебя, оказалось захватывающим занятием. Так и подмывало попросить дать мастер-класс.
– Мистер Обли, - профессор остановился у стола и теперь взирал на несчастного растяпу, который как раз вышел из хранилища, как удав на кролика. ? тот застыл на пороге, нежно прижимая к груди стеклянную конструкцию из колбы, стакана и каких–то трубок – очевидно, тот самый аппарат для возгонки. На узком горлышке колбы невероятным чудом держалось крупное красное яблоко.
– Д-добрый день, проф-фессор Норвуд.
– Вы дарите мне надежду, что в этом мире все же существует постоянство. Отлипните от пола и, будьте добры, донесите этот натюрморт сюрреалиста до стола в целости.
Я перешла в дальний угол класса – снова по подсказке Шарлотты. «Нам придется следить за безопасностью, может произойти взрыв. С места профессора трудно контролировать всю лабораторию, этот край на тебе. Я помогу сегодня, дальше будешь сама».
«Взрыв?!» – не сказать, чтобы перспектива взрывов меня обрадовала. Тем более что мистер Обли, от которого стоило ждать неприятностей в первую очередь, сидел гораздо ближе ко мне, чем к профессору. А совсем близко оказалось место мистера Эпплстоуна, который уже вполне откровенно косился на мои-Шарлоттины сиськи.
– Итак, – профессор прошелся по классу, и студенты замерли, боясь, кажется, даже дышать. Умеет же… держать аудиторию. В страхе. Пожалуй, Шарлотте грех жаловаться, по сравнению с этим. – Я полагаю, даже в испекшихся или иссохших за лето мозгах должна была появиться мысль ознакомиться с темой занятия заранее. Если вас не хватило даже на это – соболезную, но ничем помочь не могу. У нас не так много времени, что бы тратить его на повторение теории. Есть в классе те, кто не получил зачет по агрегатным состояниям? – вопрос хлестнул так резко, что даже я вздрогнула.
– Д-да, - пискнула та самая мисс Грей, чей стол в начале урока и впрямь напоминал прилавок с яблоками.
– Пересдача опыта, как только сдадите. Сейчас можете быть свободны или побудьте зрителем. Остальные – за работу. Для тех, чья память слишком коротка, напоминаю последовательность действий, – он развернулся к своему столу, на котором успела появиться та же конструкция, что у студентов. Чуть заметно, плавно шевельнул кистью.
– Режем. – Яблоко взмыло в воздух, распласталось на ровные аккуратные дольки, которые упали в стакан с водой. Еще жест, такой же плавный, отточенный, красивый: – Замораживаем. Помещаем в емкость, – повинуясь мановению его руки, яблочные дольки в
– Закрываем. Создаем щит класса «В», кто забыл, как это делается, могут быть свободны до пересдачи. Затем под щитом – вакуум. Мистер Обли, вы хорошо поняли? Сначала щит. Затем вакуум. Под щитом, а не снаружи.
– С него станется, – пробормотал Эпплстоун.
– Не забываем удалять водяные пары. Скорость процесса зависит от вложенной силы, окончание опыта определяется интуитивно. Надеюсь, никого из вас не затруднит вовремя заметить, что ваши яблоки превратились в сухофрукты.
«Звучит просто, - подумала я, - для магов–то. Раз, и заморозили, два, и вакуум. Так и растворимый кофе можно дома впрок запасать».
– естественно, - подтвердила Шарлотта, - кофе делают по этой же технологии. Ты не так глупа, как большинство этих. Не отвлекайся. Следи. Вакуум – это опасно.
Следить за стремительно усыхающими дольками яблок было… пожалуй, не столько интересно, сколько жутковато. Я уже пользовалась магией, научилась чуть ли не щелчком пальцев вскипятить воду или поджарить тосты, успела оценить косметические чары, порталы, магическое портновское искусство, но почему-то лишь сейчас поняла очевидное. То, что магия – оружие пострашней ядерной бомбы. Если каждый студент-недоучка способен создать зону вакуума в отдельной области… на минуточку, внутри вполне может оказаться чья–то голова! Что же тогда могут сотворить по–настоящему сильные и умелые маги?
– Не отвлекайся, - знакомое ощущение проглотившей тебя медузы, короткий жест двумя руками сразу – снова я даже не успела понять, что именно сделала, но почему-то знала, что при необходимости сумею повторить. Над столом Эпплстоуна зависли, как в стоп-кадре, острые осколки стекла и льда, ошметки яблок и почему-то бумаги. Какой-то записки или письма.
Это изумленно-обиженное выражение будет, наверное, сниться мне в кошмарах. Вытаращенные глаза, скошенный к переносице взгляд – осколки зависли буквально в дюйме-полутора от лица Эпплстоуна. И тот, кажется, не мог сейчас решить, чему должен удивиться больше: что все еще цел или что допустил такую оплошность.
– Поздравляю, мистер Обли, у вас появился достойный конкурент, – профессор возник рядом, я почувствовала его за плечом – ощущением силы и почему-то безопасности.
– Отпускайте щит, мисс Блер. Последите за группой, пока я устраню последствия размягчения мозгов мистера Эпплстоуна.
– Перед моим лицом мелькнула рука, вынув из воздуха обрывок бумаги.
– Хм. Возможно, вам будет приятно узнать, что этот достойный молодой человек упустил контроль над опытом, потому что пытался поразить вас, мисс Блер, своими поэтическими талантами.
– О да, - не выдержала я. – Поразил. В самую печень.
Опустила дрожащие руки – только поняла, что до сих пор бессознательно, на запущенном Шарлоттой рефлексе удерживала щит. И залюбовалась Норвудом. Тот походил сейчас на дирижера или хирурга. Осколки сталкивались с тихим звоном, собираясь в колючий сверкающий шар, похожий на свернувшегося ежа. На «ежиные» иголки нанизывались ошметки яблок, клочки бумаги, а потом все это просто испарилось. Осталась только ошарашенная физиономия Эпплстоуна – хотя нет, уже не ошарашенная, а перепуганная. Осознал, чем могло закончиться.