Влюбленные антиподы
Шрифт:
У меня сейчас повернулось — от незаслуженных обвинений. Я такое вообще не могла себе представить даже от Кристины. Нимфоманки какие-то!
— Я не знала ничего до моего день рождения! — заорала я на его же уровне громкости, даже не подумав, что вокруг нас ужинают люди. — Когда они обе переспали с моим…
Я запнулась, поняв, что сейчас Кузьма подумает не то, ну совсем не то… Но сказать что-то надо. И быстро. Пауза слишком затянулась. И я выдохнула:
— …соседом.
Нет, не поверил… Все понял не так, как это было на самом деле. Поэтому и рухнул обратно на стул и потом
— Забудь о моем предложении. Забудь… Я, — он зажмурился и зажал в кулаке мокрый край скатерти. — Я не мог такого предположить. Я… Все, Даш, забудь… Я больше ни слова не скажу про сестру. Вот вообще… Можешь мне подзатыльник дать или что похуже сделать, если я вдруг произнесу еще раз ее имя…
Я полностью оцепенела. Ну что я такое сказала, зачем… Обманула не со зла, и теперь он черти что про сестру подумал…
— Кузь, это все не так было…
— Не надо! — он поднял руку, точно успокаивая самого себя. — Тебе тяжело это говорить. Поверь, что мне тоже тяжело это слушать. Знаешь, — он снова повысил голос, чтобы я не сказала больше ни слова. — Я тоже не ангел, согласен. Но мое мудачество никак не оправдывает ни мудачества моего отца, ни блядства моей сестры… И я никогда не стану защищать подобных людей…
— Кузь, послушай меня…
Я сказала это слишком тихо, а надо было заорать или даже кулаком по столу ударить.
— Дай сюда пиво, если не хочешь пить!
Он протянул руку за моим стаканом, но я успела схватить его и прижать к щеке. Это было самое удаленное от Кузьмы место — не дотянется, да и мне прохладный компресс на красное лицо не помешает.
— Можете упаковать нам все это с собой? — выдал Кузьма вернувшемуся официанту, когда тот предложил пересесть за соседний столик. — Я буду очень благодарен.
Потом перевел тяжелый взгляд на меня.
— Кузя, ты все не так понял, — пролепетала я. — Андрей не был моим парнем…
Темный взгляд не просветлел. Мне не поверили.
— Он просто сосед, в детстве мы с ним дружили… Он за мной бегал, да! Но и все… Таська знала, что у меня с Андреем ничего нет. И благодаря ей ничего не будет. Да, ты прав, устроить такое на моей даче свинство, но пусть это остается на совести этих троих. Тебе не должно быть за это стыдно.
Кузьма продолжал буравить меня взглядом. И молчать. Ну скажи ты хоть слово!
— То есть Таська хорошая? — наконец выдал он вопрос.
— Я не сказала, что она хорошая. Но это не то, совсем не то… Скажи, что я должна сделать, чтобы помочь тебе?
Кузьма слишком демонстративно облизал губы. Можно сказать, даже плотоядно… Потому что они у него пересохли!
— Самое лучшее, что ты можешь сделать, — это отдать мне пиво. Пожалуйста. Я закажу тебе другое. Или вина дома налью. Дай мне пиво!
И я отдала. Оно действительно не пахнет. Или я совершенно потеряла нюх. Нос перестал дышать. Я была на грани — только бы не разреветься. Снова! И из-за чего, из-за чего?
Можно было спокойно зажмуриться, потому что Кузьма не смотрел на меня. Он молча пил пиво, не отрываясь от стакана. Мелкими глотками, но довольно быстро.
— Спасибо. И… Извините за весь этот… За все это безобразие, — добавил он к благодарности официанту, когда тот принес завернутый в фольгу противень для запекания. Хорошо, что, как с пиццами, не упаковал нам керамическую тарелку.
Хорват махнул рукой и даже подмигнул: с кем не бывает, мол. И стало легче. Вообще при всей обходительности, официант совершенно не лебезил перед клиентом. Может, у них так принято — держаться со всеми на равных? Или дело в том, что сам Кузьма ничуть не задирал носа.
— Жаль, не оставить чаевых… — проговорил Кузьма уже за поворотом дома.
— Почему? — спросила я просто так.
Мне было куда важнее проследить, не качается ли Кузьма. Литр пива, может, ему и нипочем, но вот тяжеленный рюкзак за спиной — дело-то серьезное…
— Да я утром пытался оставить чаевые и все не мог понять, чего они мне сдачу суют. Пришлось даже сказать, что это "типы". А сейчас вот прочитал, что у них чаевые в стоимость включены. Говорю ж, они во всем европейцы…
Я не стала интересоваться, почему… Меня это меньше всего сейчас интересовало. Меня интересовало только то, что Кузьма мне так и не объяснил — как мне вести себя с Таськой. Но как снова вызвать его на откровенность, я не знала. Надо просто ждать и брать за руку, когда эту руку протягивают. И пусть лишь для того, чтобы перевести через темную дорогу, но ведь протягивают… Молча.
А что тут скажешь? Я не знаю, какие мысли бушевали в его голове все эти два года. Мысли о предательстве? Отец предал мать, предал сына и… Ну да… Это я в силу возраста не чувствовала себя брошенной. Я не особо-то и помнила те времена, когда у нас была полная семья. Мать при нас не плакала. Никогда. А я плакала. Но один раз. Когда он не позвонил в мой день рождения и даже не прислал подарок. А сейчас вспоминала про отца, лишь раскладывая товар по полкам. Не будь у нас проблем с деньгами, которые приходилось решать именно мне, не вспоминала бы совсем? Наверное, так оно и есть…
Глава 29 "Фрукт"
— Даш, хочешь вина? — спросил Кузьма, выставив бутылки рядком на кухонной столешницы: от стены до… до самой раковины.
Я отвернулась от холодильника, куда убрала мясо.
— А ты хочешь?
— Причем тут я, когда я первым спросил тебя? — разозлился он, и я внутренне сжалась, испугавшись, что он снова заведется на пустом месте.
— Просто зачем открывать бутылку… — начала я философски.
— А зачем тогда было ее покупать? Чтобы она интерьер чужого дома украшала?
Я опустила глаза, но лишь на мгновение.
— Я одна пить не хочу, а тебе после пива вино не в кассу будет. И вообще тебе завтра бегать. Может, лучше спать лечь пораньше?
Кузьма отвернул от меня голову и тяжело выдохнул.
— А я не усну так быстро. Слишком много мыслей.
— Поделишься? — спросила я из вежливости, надеясь, что он оставит все мысли при себе.
— Пошли во дворе посидим! — почти подпрыгнул он от радости, а я от ее отсутствия впечаталась в ледяную дверь холодильника.