Влюбленные в Лондоне. Хлоя Марр (сборник)
Шрифт:
– Или все-таки лучше синее? – спросила Хлоя, стоя с зеркальцем в руке и спиной к псише [59] .
– Сомневаюсь, что мистер Уолш заметит, – устало ответила Эллен. Синее уже дважды сегодня надевали.
– Мы ведь не одни в «Беркли» будем, знаешь ли. Там всегда оказывается пара-тройка знакомых. И в «Четырех сотнях».
– Вы надевали синее в «Четыре сотни» на прошлой неделе, – ухватилась за так удачно подвернувшуюся подсказку Эллен.
Зазвонил телефон.
59
Старинное
– Это, наверное, мистер Уолш.
– И, как ты говоришь, он ничего не замечает. Попроси его подняться. – Она прикладывала орхидею к груди под разными углами – и в каждом варианте себе нравилась. – Ты была совершенно права, Эллен. Синее было бы ужасно.
Все до единого друзья мисс Марр не уставали удивляться, как она может обедать или развлекаться с кем-то еще, а уж Перси Уолш для всех, кроме него самого, неизменно служил предметом самых недоуменных домыслов. Ему было под сорок, и он был привлекателен, что называется (в мирное время), на военный манер: высокий и тяжело сложенный, со склонностью к настоящей полноте; в речи размеренный и медлительный, а еще непоколебимо уверенный в том, что к его словам стоит прислушиваться, любые его истории и анекдоты стоит пересказывать снова и снова. Поэтому в разговоре он никогда не играл словами, не старался вывернуть фразу поинтереснее, полагая, будто достаточно уже того факта, что он их произносит. Его медлительная самоуверенная манера придала бы равного весу прискорбному известию, что он сегодня по ошибке застрелил канцлера казначейства, и добрым вестям, что, когда он стрелял, на нем были сапоги для охоты от «Дигби и Лоусон».
– Добрый вечер, голубчик, – окликнула через дверь Хлоя.
– И тебе, старушка.
– Еще минутку. Угощайся.
– Спасибо.
Угостившись, он развалился на диване.
– Я тут встретил одного парня, который знал типа, чей папаша делал картофельные чипсы, и когда я говорю «делал», то имею в виду, что он как раз их и делал.
– Я слушаю, милый. (Нет, Эллен, чуточку выше.)
– Чертовски странно день и ночь напролет делать картофельные чипсы. Даже не знаю, что ты на это скажешь.
– Чертовски странно, милый. (Ключ в сумочке, Эллен?) Но ведь кто-то должен их делать.
– Суть в том, что у того типа это был не просто дополнительный заработок, он всерьез занимался картофельными чипсами. Если бы его спросили, кто он и что он, ему пришлось бы ответить, что он «тип с чипсами». А вот это, скажу я тебе, чертовски маловероятно.
– Если бы ты увидел такое в кино, ты ни за что не поверил бы.
– Это еще слабо сказано.
– Ни слова больше. Я сейчас предстану перед твоими глазами.
Она победно появилась в дверях – очень высокая на высоких каблуках – и каждым дюймом по-детски кричала: «Только посмотри на меня!»
Перси посмотрел и начал медленно подниматься на ноги.
– Ну?
– Не торопи меня, есть одно слово, я его как раз пытаюсь вспомнить, то есть будь я одним из поэтов, о которых все кругом твердят, я как раз его бы употребил.
– Просто не могу дождаться. Наверное, не стоит подсказывать.
– Ослепительно. Вот оно – ослепительно!
– Милый, не надо быть поэтом, чтобы придумать такое длинное слово.
– Просто
Обняв Хлою за талию, он ее поцеловал.
– Ни одна девушка никогда не падала, когда ты так делал? – поинтересовалась Хлоя. – Какая-нибудь из твоих подружек невысокого роста? Или ты их предупреждаешь, мол, сейчас надо опереться на что-нибудь ногой?
Взяв со стола бокал, она посмотрела на свое отражение в зеркале. Ничего не пострадало.
– Оставим это. А возвращаясь к тому, что я говорил, странно слышать, когда спрашиваешь малого, мол, чем собирается заняться его сын, просто так спрашиваешь, поскольку на самом деле тебе наплевать, но надо же о чем-то говорить за столом или, например, в клубе, а он в ответ, мол, картофельными чипсами! Просто диву даешься!
– Как по-твоему, мне еще один последний маленький можно?
– Ох, прости. – Он протянул блюдо, теперь уже почти пустое.
– Всегда удивлялась, кто же их поглощает в таких количествах, – сказала Хлоя, деликатно надкусывая, – но теперь понимаю, что рынок у них поистине необъятный. – Она села на подлокотник его кресла. – Куда идем? Думаю, в «Беркли» и в «Пол Муни».
– Ну да. Верно. Я ведь тебе объяснял, правда, как обстоит с ужином? Дело в одном малом, в Чейтере. Я же тебе говорил про Джорджа Чейтера.
– Она хорошенькая? (Эллен, позвони в «Беркли» и попроси, пусть зарезервируют стол с диваном для мистера Уолша.) Брюнетка или блондинка?
– Кто?
– Та девушка, ради которой ты меня бросил.
– Не знаю, о чем ты. Я говорю про Джорджа Чейтера. Он живет в Уокинге, не спрашивай меня почему, но как раз там он и живет, и он приехал из Уокинга и устраивает вечеринку. Его дядя оставил ему изрядную чайную компанию в Сити, и когда он не в Сити, то в Уокинге, а сегодня он устраивает вечеринку в честь какой-то своей племянницы, которая только что обручилась – по очень странному совпадению, по крайней мере мне оно кажется странным, – с тем малым, про которого я тебе рассказывал, ну, тем, у которого папаша делает картофельные чипсы. Так что, похоже, сегодня вечером я с ним познакомлюсь. Его фамилия Хэнсон, наверное, следовало бы раньше тебе сказать. Ты слышала про «Картофельные чипсы Хэнсона»?
– После сегодняшнего вечера, милый, не погрешу против истины, сказав «да». Ты такси не отпустил?
Внезапно в глазах Перси зажегся свет.
– Это чертовски странно, – сказал он. – Никогда не думал об этом раньше. Как насчет того, чтобы я позвонил этому Чейтеру и спросил, можно ли привезти тебя на вечеринку? Он, наверное, не будет возражать.
– Думаю, нет, милый, а вот племянница – возможно.
– Почему?
Улыбнувшись, Хлоя встала, опустила взгляд и сказала со вздохом:
– Не знаю.
– Просто мне не нравится думать, что ты потащишься домой в тот самый момент, когда только-только начнется самое веселье, как ты бы выразилась.
– Ах, не глупи, Перси! – раздраженно отозвалась Хлоя. – Я ужинаю в «Савое» с Иврардом, а потом мы идем в «Четыре сотни». Мою накидку, Эллен.
5
Сэр Иврард Хейл однажды объявил, что питает к Хлое чувства склонного к инцесту дядюшки.
– Однако, – добавил он, – к счастью, я не твой дядя.