Влюбленные в Лондоне. Хлоя Марр (сборник)
Шрифт:
Хлоя победно смахнула фишки в коробку – на случай если он передумает – и занялась бутылками.
– Ваши цветы чудесно смотрятся, – произнесла она. – Так мило было с вашей стороны.
– Это не обязательно должны быть цветы, сами понимаете.
– Надо же, как мне повезло!
– У вас ведь бывают дни рождения, черт побери?
– Время от времени. Раз в году, если быть совсем честной.
– Когда?
– Пожалуй, скажу вам, когда он будет поближе. Даже запишу, чтобы ошибки не вышло.
– Сколько вам лет, Хлоя?
– Двадцать
– Мне сорок три.
– Что мне теперь на это сказать?
– Тринадцать лет назад…
– Не говорите. Я сама сумею. Вам, наверное, было тридцать, а мне пятнадцать.
– Да. Слишком юна. Вы были бы слишком юны. Генриетте было двадцать два.
– Звучит почти как предложение руки и сердца. Если бы «Все Было Иначе»…
– А если было бы?
Хлоя посмотрела на него задумчиво: в одной руке шейкер, в другой – бокал. Под ее бесстрастным оценивающим взглядом ему вдруг стало не по себе.
– Внешность у меня не ахти, – признал он с нервным смешком. Но впервые действительно так подумал.
– Сойдет, – рассеянно отозвалась она. А потом как будто приняла решение: – Ну, все равно пришлось бы сначала обручиться.
Она налила ему коктейль.
– Знаете, вы решительно не похожи ни на одну из женщин, каких я когда-либо встречал.
Любая другая спросила бы «Скольким вы это говорили?» – но не Хлоя: она ясно давала понять, что никаких других женщин не существует, и теперь улыбнулась такому признанию своей уникальности.
– Теперь выпейте как пай-мальчик, а потом вам пора идти. – Она подала ему коктейль. – Потому что мне нужно принять ванну.
– Тысячу фунтов бы отдал, чтобы на вас посмотреть, – вырвалось у него.
– Не сомневаюсь.
– Простите. Мне не следовало этого говорить. Только не вам.
– Можете говорить что угодно, Томми, но только один раз. Я дам вам знать, когда начнете повторяться.
– Знаете, у меня было совершенно превратное о вас представление.
– Не у вас одного. Такое приводит к немалому разочарованию.
Герцог кивнул – чуточку уныло.
– Можно как-нибудь привезти к вам Генриетту? – спросил он – и как будто сам удивился, услышав такое.
– Разумеется.
– Проклятие! – Он рассмеялся. – Вот такого предложения я ни одной женщине раньше не делал. Но опять же…
– Я не такая, как все, – улыбнулась Хлоя.
– Вот уж точно.
Допив, он встал.
– Понравилось?
– Как это называется?
– «Услада Хлои».
– Знай я, пил бы медленнее.
– А вот это действительно приятный комплимент, Томми.
– Извините за прошлый раз.
– А вот это не приятно. Это глупо. Конечно же, вы рискнули. А почему бы и нет? И я рада, что вы это сделали. Теперь мы знаем, на каком мы свете.
– Пожалуй, да, – согласился герцог, старательно делая хорошую мину при дурной игре. – Это правда был своего рода комплимент.
Хлоя со смехом покачала головой:
– Этот комплимент слишком легко приходит на ум. Вас еще
Взяв ее руку, он спросил:
– Как вы думаете, может быть, сходите однажды со мной куда-нибудь?
– Ну, теперь-то, как по-вашему?
До него дошло, что она имеет в виду: «Теперь, когда мы знаем, на каком мы свете».
– Спасибо. Я позвоню. Чему вы улыбаетесь?
– Не скажу.
– Э… ладно. До свидания, прекрасная Хлоя.
Он склонился поцеловать ей руку.
– До свидания, мой дорогой. Вы довольно милы.
4
Вполне возможно, улыбнуться Хлою заставила мысль об Эллен.
Эллен называла друзей мисс Марр по фамилиям: мистер Лэнсинг, лорд Шеппи, миссис Клейверинг и так далее. Она особенно гордилась тем, что не опускается до «сэров» и «мадам» низших классов. Кое-кто из этих друзей считал Эллен старой театральной костюмершей, которую мисс Марр нашла без гроша за душой и взяла к себе из жалости. Другие, не столь уверенные, что мисс Марр делает что-то из жалости, считали Эллен ее старой няней. У Хлои никто не спрашивал. Отчасти потому, что, когда ее узнавали достаточно близко, чтобы задать такой вопрос, уже понимали, ответ будет скорее уместным, нежели правдивым; отчасти потому, что, когда ее узнавали настолько хорошо, Эллен уже не имела отдельного бытия от Хлои, а Хлоя (как иногда казалось) не существовала отдельно от нее.
– Знаешь, дорогая, – сказал однажды сэр Иврард Хейл, – когда ты выйдешь замуж, Эллен поедет с тобой в свадебное путешествие, и ты устроишь ее на кушетке в уголке своей комнаты. А после, если возникнут какие-либо трудности – а говорят, свадебное путешествие непростой период, – к ней можно будет с полной уверенностью воззвать: «Этого мы никогда не делаем, верно, Эллен?»
– А у тебя их много возникало, Иврард?
Сэр Иврард, трижды женатый и все еще состоящий в браке, улыбнулся:
– Я хотел добавить, и ты не собьешь меня с мысли. Как раз такая препона, то есть сама мысль, что придется заниматься любовью разом с тобой и с Эллен, помешала тебе пока получить предложение руки и сердца. Избавься от Эллен, и может статься, какой-нибудь дипломированный бухгалтер попросит твоей руки.
– Ах ты боже мой! – ликующе отозвалась Хлоя. – Настоящий дипломированный бухгалтер! Они чертовски ловко управляются с цифрами. Фигурально выражаясь, – пояснила она. – А у меня такая фигура!
И потому, когда Эллен приходилось говорить по телефону с герцогом Сент-Ивсом, она наотрез отказывалась произносить слова «ваша светлость», но не обращаться же к нему просто «герцог». И что оставалось? «Да, герцог Сент-Ивс, я ей передам, у нас есть ваш номер». Очень неловкая для нее ситуация. Но помогая мисс Марр надеть тем вечером черное платье, она знала лишь, что герцог снова приходил к чаю и орхидеи, которые только что доставили, прислал кто-то по имени Томми.