Влюбленный лжец
Шрифт:
Я не могу перестать слышать его. Звук, который она издала несколько секунд назад.
Кровавый крик убитого человека — ничего подобного я раньше не слышала.
В течение этих долгих, ужасающих секунд я слышу только звуки и запахи.
Задыхающиеся легкие. Как она захлебывается своей кровью с ужасными булькающими звуками, которые я никогда не забуду.
Кровь пахнет сильно. Настолько сильно, что я практически чувствую ее вкус во рту и умираю вместе с ней, когда багровая жидкость вытекает из ее губ. Кашель, и
Образы не задерживаются. Это вспышки размытости, которые мой мозг уже пытается стереть. Чтобы защитить меня от них.
Она лежит на земле. Я знаю, что она лежит, потому что я тоже стою на коленях рядом с ней на лесной земле.
Она умирает.
В ее черных волосах грязь и кровь. Это я замечаю. А ее руки тянутся к горлу, к окровавленным губам. Она вгрызается в кожу, кашляет снова и снова.
Она мертва, прежде чем я выхожу из оцепенения.
Я уже вижу заголовки газет.
Королева пчел колледжа оказывается убийцей.
Так вот как я буду жить? За убийство женщины, которая стала новой девушкой моего бывшего?
К чему было становиться идеальной, быть популярной, безупречной девушкой, если все мое падение свелось к этому? Убийство моего врага.
Мой левый кулак сжимается вокруг записки в моей руке, безнадежность растет внутри меня.
Это всего лишь маленький, окровавленный, порванный клочок бумаги с простыми словами.
Победа достается самым настойчивым.
— Меган, — прохрипела я. Горло сжимается, реальность ударяет меня сильнее, чем удар в живот. — О Боже, Меган.
Из моего рта вырывается всхлип, дыхание становится неглубоким.
Я слышу, как за спиной шуршат листья, кто-то подходит ближе, и могучее присутствие оседает рядом со мной.
Его рука ложится мне на макушку, властно надавливая и заставляя меня прислониться к его бедру.
— О, сладкая, — мурлычет он. — Что ты наделала?
Меня трясет от моих сильных криков, и я сухо выдыхаю, когда мой взгляд блуждает по ее мертвому телу.
— Ты сделал это, — хнычу я. — Ты сделал это… ты сделал это…
— Хм, да. Да. — Он гладит меня по волосам, и я, как ни странно, не сопротивляюсь, принимая его ободряющий жест. — Но эта фотография действительно показывает, что ты это сделала.
Что-то опускается между моими коленями, и я опускаю взгляд на светящийся экран. На снимке отчетливо видно, как я держу нож, выхваченный из руки Меган, и смотрю вниз на ее умирающее тело.
— Знаешь, что было бы ужасно неудачно, сладкая?
Я зажмуриваю глаза, слезы льются с такой силой, что я уже ничего не вижу.
— Если Гермес выпустит это фото.
Мои глаза снова распахиваются и встречаются с его глазами. — Это был ты.
Он кивает. Я сглатываю желчь, поднимающуюся
— Ты подставил ее, чтобы Дюваль поверил, что именно она стоит за этим счетом.
Он снова кивает. — Если это может успокоить тебя. Все, что Меган получила, она заслужила.
И она заслужила, не так ли? Она была жестокой, оскорбительной, злобной, угрожала его отцу, причинила ему боль.
— Но я не заслужила, — говорю я, качая головой. — Я этого не заслужила.
— Я знаю. Мне жаль. — Он даже говорит это так, будто так и есть, но не забирает свою шантажирующую угрозу обратно. — Когда ты станешь моей, я все исправлю. Я обещаю тебе.
— Ты сделал это. — Мой голос едва слышен, но мне все равно. — Ты сжег весь мой мир.
Его рука снова ласкает меня, и он нежно берет меня за волосы, чтобы я смотрела на него, пока мой безнадежный взгляд устремлен в небо.
— Да. Возможно, сейчас самое время забрать свои слова обратно, детка. Потому что если об этом станет известно, за тобой будет охотиться не только полиция, но и весь Круг.
— Какие слова? — хнычу я, рыдания душат меня.
Он ухмыляется, и дьявол внутри него омрачает и без того чернеющий лес.
— Я бы не вернулась к тебе, если бы ты был моей последней возможностью на земле. Похоже, я — твой последний вариант. Ты уверена, что не хочешь выбрать меня?
Я поднимаю на него глаза, понимая, что эти слова будут преследовать меня вечно. Если только… если только я не выберу его.
И на этот раз у меня действительно нет выбора.
Он не заставляет меня насильно. Он помогает мне подняться, нежными руками отводит пряди диких светлых волос с моего лица и вытирает слезы с моих глаз.
И он не заставляет меня произносить заклинания. Не заставляет меня признать поражение. Он жалеет меня и просто говорит, — Может, мне отвести тебя обратно в наш дом, сладкая? Мы должны позвонить Зевсу и сказать ему, что ты передумала.
Я киваю, фыркая.
Хуже всего не то, что я проиграла.
Однажды я услышала, что люди, годами скрывающиеся от полиции, почти с облегчением смотрят, когда их ловят. Они больше не могли выносить страх. Постоянно оглядываясь назад, они понимают, что жизнь в паранойе того не стоит.
Это самое страшное. Это чувство облегчения, охватывающее меня. От Криса больше не убежать. Он поймал меня, и я наконец-то могу отпустить страх.
Глава 40
Элла
Born To Die — Lana Del Reay
— Твой брат дома? — спрашивает он, паркуясь перед моим домом в Стоунвью.
Я предполагаю, что он отвез меня сюда, а не в колледж, потому что хочет с ним поговорить.
Я киваю. Я не могу говорить с тех пор, как мы покинули лес. Я до сих пор не могу поверить, что он дошел до того, что подставил меня в убийстве. Я не уверена, что хочу об этом думать.