Влюбленный лжец
Шрифт:
Он отстраняется только для того, чтобы заглянуть в мои глаза.
— Элла, — прошептал он. — Все будет хорошо. Даю тебе слово. Я люблю тебя.
Мои глаза закрываются, а сердце пропускает несколько ударов из-за бабочек, занимающих так много места в моем теле.
Почему его слова так много значат для меня? Может быть, потому что он всегда выполняет свои обещания.
Он обещал сделать меня своей снова, несмотря ни на что, и он сделал это.
Он обещал,
И если он обещает, что все будет хорошо… то, может быть, так и будет?
Мы оба лежим в постели после того, как он сбегает в ванную и принесет тряпку, чтобы вытереть меня. Моя голова лежит у него на груди, так как я не могу достаточно слышать биение его сердца, и я смотрю на остальную часть комнаты, когда говорю,
— Я не хочу выходить за тебя замуж.
Он проводит рукой по моим волосам, поглаживая их, а затем несколько секунд раздумывает, прежде чем ответить.
— Не будет никакой свадьбы, пока ты не будешь готова. Нам не нужно жениться, но ты будешь обещана мне перед Кругом. Ты получишь от меня ожерелье Геры и наденешь мне на палец новое кольцо-печатку.
— Я ненавижу Круг, — пробормотала я.
— Я тоже. Но лучше быть его частью, чем не быть. Это дает больше защиты.
Мои глаза тяжелеют, но я чувствую, как он шевелится подо мной.
— Тебе нужна вода, — говорит он, вставая. — Я принесу тебе немного. А еще мне нужно быстро позвонить маме. У меня не было времени узнать новости об отце сегодня.
Он хватает пару боксеров, и я любуюсь его идеальной задницей, пока он выходит из комнаты. Как только он уходит, мой взгляд останавливается на одежде, лежащей на стуле рядом с дверью. Брюки от его костюма висят на спинке стула, и любопытство берет верх. Уже несколько месяцев я гадаю, что он хранит в кармане, и наконец мне удается взглянуть.
Я роюсь в левом, но там ничего нет. Когда я проверяю другой карман и, наконец, нащупываю и вытаскиваю то, что на ощупь напоминает твердый шар, мой желудок переворачивается.
Жемчужина.
Вот с чем он играет в кармане каждый раз, когда успокаивает себя. Маленькая жемчужина, вроде тех, что он давал мне делать ожерелья, чтобы помочь справиться с тревогой.
— Кристофер Мюррей, ты — просто нечто, — хихикаю я про себя.
Я возвращаюсь к кровати и забираюсь под одеяло. Но ничего не могу с собой поделать. Я хочу знать, что еще он скрывает. Я хочу знать, что еще я могу о нем узнать.
Я поворачиваюсь на бок, открываю ящик тумбочки и задыхаюсь, увидев груду жемчужных ожерелий.
— Что за черт?
Я вынимаю их по горсти, кладу рядом с собой на кровать и пересчитываю. Шестьдесят восемь. Шестьдесят девять, если учесть то, которое еще не закончено.
Почему у него их так много?
— Я кладу жемчужину на ожерелье каждый раз, когда думаю о тебе с момента нашего расставания.
Я поднимаю голову от ожерелья.
— Здесь 4 122 жемчужины. Это примерно два раза в день с тех пор, как мы с тобой расстались.
Я выпрямляюсь, и во мне вспыхивает желание поцеловать его. Как он мог скрыть от меня такую красоту?
Но тут он делает глубокий, дрожащий вдох, и я чувствую, что его самообладание падает.
— Крис, ты в порядке?
— Ты мне нужна, — прохрипел он, в его глазах застыли слезы. — Каждый день моей гребаной жизни ты мне нужна.
Я встаю с кровати, накидывая на себя халат.
— В чем дело? — Я приподнимаюсь на носочки, нежно целую его в губы и кладу руку ему на щеку. — Что случилось?
— У меня не было времени позвонить маме. Мне позвонили из больницы.
Мое сердце замирает раньше, чем я узнаю новость.
— Мой отец. Он умер.
Я ставлю перед ним чашку горячего кофе и проверяю, все ли у меня есть в сумке.
— Мне действительно нужно идти.
Его голос пуст.
— Я знаю. Я просто проверяю, есть ли у меня твой телефон и все остальное.
— Я не хочу идти, — добавляет он. Я никогда не слышала и не видела его таким слабым. Я боюсь, что он упадет, как только встанет.
Мы собираемся уходить, чтобы поехать к его маме и рассказать ей новости. Сегодня вечером этот человек был всем, что я ненавидела. А теперь я хочу стать тем человеком, на которого он полагается, чтобы продолжать жить.
— Мне просто нужно сделать быстрый телефонный звонок, — объясняю я. — Пей свой кофе. Это будет долгая ночь.
Я не жду его ответа. Я взбегаю по лестнице с телефоном и звоню Люку, как только скрываюсь в спальне.
— Отмени это, — говорю я, как только он берет трубку, задыхаясь скорее от страха, чем от бега.
— Что?
— Отмени все. Мне нужно больше времени с Крисом… Я передумала. Я не знаю. Но отмени все.
Мне хочется кричать, что я влюблена. Что это была самая большая ошибка в моей жизни. Что скорее Круг убьет меня, чем я дотронусь до Криса. Я хочу, чтобы человек, который сделал шестьдесят девять жемчужных ожерелий, потому что скучал по мне, был рядом со мной.
— Элла…
— Его отец только что умер, Люк.
Он делает секундную паузу. — Это Круг.
Как я могла хоть на секунду подумать, что все будет хорошо? Конечно, не будет. Я сказала брату натравить Круг на Криса.
Реальность врезается в меня, страх обволакивает меня.
— О Боже, — хнычу я. — Отмени это.
— Слишком поздно, Элс. Они уже в пути.
И как раз в это время я слышу шум внизу. Бьется окно, затем раздается ворчание.
— Крис! — кричу я, сбегая по лестнице по двое. — Подожди… подожди… оставь его в покое!