Влюбленный лжец

Кинг Лола

Она кивает, но снова упоминает об этом, когда мы вместе смотрим фильм. А потом еще раз, когда я укладываю ее спать и говорю, что буду смотреть другой фильм внизу, на случай, если я ей понадоблюсь. Ничто не убедит ее в том, что со мной все в порядке, и это вполне естественно. Она — мать, она знает, когда ее ребенок страдает.

Я провожу рукой по лицу, позволяя голове упасть на спинку дивана. Каждый раз, когда я закрываю глаза, передо мной мелькают голубые и светлые волосы.

Я больше всего жалею о том, что бросил Эллу, и сегодня расплачиваюсь за то, каким трусом был в

школе. Одна женщина. Это все, что нужно, чтобы мое сердце забилось в неровной симфонии ударов. Одно слово из ее уст, и я готов встать перед ней на колени. Она — единственный человек, который по-настоящему знает меня. Она знает, что за фасадом добрых поступков нет ничего принудительного. Во мне есть осторожность, забота, защита. Но Элла познакомилась и с другой стороной. Та сторона, которая проявляется, когда мне нужно почувствовать ее рядом с собой. Я хочу, чтобы она была только со мной. Я готов отбросить разум, лишь бы она была в безопасности.

Я терпелив ко всему, но стоит мне переступить черту, когда дело касается Эллы, и я не отвечаю за свои поступки.

Я моргаю, глядя в потолок. Я могу часами думать о ней, в одиночестве, не отвлекаясь ни на что другое. Единственное, чего не хватает, — это ее физического присутствия рядом со мной.

Возможно, если бы у меня хватило смелости поговорить с Люком в школе и сказать ему, что мы с Эллой встречаемся, ничего бы этого не случилось. Я бы не встретил Меган. Я бы не купился на ее роль девочки-недоразумения.

Но тогда мне некому было бы помочь, когда Круг пришел за моим отцом.

Я в сотый раз за сегодняшний день задыхаюсь, мои мысли ходят по кругу. И в конце концов я всегда возвращаюсь к одной мысли.

Элла Бейкер. Моя прекрасная одержимость. Та, которая все еще думает, что я позволю ей уйти от меня. Я могу застрять с женщиной-манипулятором, но как только я покончу с ней, Элла будет моей. Даже если для этого придется убеждать ее нетрадиционными способами.

Глава 10

Элла

Noose — Nessa Barrett

Я позволяю музыке управлять моими движениями. Моя линия глаз остается поднятой, шея прямая и вытянутая, мышцы задействовано.

Пируэт. Пируэт. ¹

Я слышу, как мой старый учитель сурово повторяет это в моей голове.

Я делаю паузу, перехожу с бемоля на пятый, деми-пойнт релеве, и снова начинаю, быстро вертя головой, чтобы не отвести взгляд от зеркала, занимающего всю стену репетиционного зала.

Качество превыше количества, Элла. Голос мисс Барри был таким жестким и в то же время элегантным.

Боже, как я скучаю по тем временам, когда мне приходилось беспокоиться только о пируэтах.

Я останавливаюсь, опускаю плечи и раскрываю грудь, пока лопатки не соприкасаются сзади. И снова.

Задействуйте свои мышцы.

Раз. Два. Три. Четыре… Я теряю равновесие.

— Давай, — ворчу я. Я знаю, что когда я буду чувствовать себя правильно, я смогу сделать семь на пуантах. Это должно быть

даже легче, поскольку сейчас я на пуантах.

Пируэт. Три. Еще раз. Пируэт. Четыре. Снова. Пируэт, два…

— Черт! — кричу я под классическую музыку.

Я позволяю себе опуститься на пол и сесть, скрестив ноги. Тревога съедает меня, делает тяжелой, и я не могу задействовать свой стержень, когда мне и так плохо и напряженно.

Все, что я вижу, — это состояние моей мамы прошлой ночью. Все, что я слышу, — это смерть в ее голосе. И все, что я чувствую, — это чувство вины за то, что я до сих пор не выполнила свою часть работы, чтобы попытаться вернуть нас в Круг. В горле стоит отвратительный вкус.

Моя рука опускается к правому бедру, и я тяну за светло-розовое балетное трико. Запрокинув голову назад, я глотаю слезы, сжимая челюсть, и добавляю еще один слой густой боли в свое сердце.

Я не говорила об этом с друзьями. Они — моя система поддержки, все они, но это слишком опасно, чтобы делиться с ними. А вдруг у них тоже будут проблемы?

Мне больно. Все болит. В повседневных ситуациях мой мозг не может определить, является ли то, о чем я беспокоюсь, ситуацией жизни или смерти, и я чувствую себя глупо из-за этого, постоянно сомневаясь, не делаю ли я слишком много из ничего.

Это еще хуже. Я думаю, что это действительно жизнь или смерть.

Я чувствую себя так же, как если бы за мной кто-то гнался. Я задыхаюсь, тело тяжелое, горло сжато. Мышцы затекли, и я не уверен, нахожусь ли я в этом репетиционном зале или бегу по лесу, спасаясь от стаи волков.

Когда я опускаю взгляд на свое тело, задыхаясь и с трудом глотая воздух, я вижу, что порвала колготки и поцарапала кожу.

Появились розовые пятна, тонкий первый слой кожи лопнул. Я царапаю снова, пока не появляются крошечные точки крови. Извращенная жажда переполняет меня. Каждый раз, когда мне больно и я вижу реальное доказательство этого, я хочу еще.

Вот доказательство того, что ты чувствуешь внутри. Оно настоящее.

Поэтому я снова царапаю, яростно, пока под ногтями не появляется кожа, кровь загустевает на бедре, а волны боли совпадают с ноющей болью в моем сердце. Это расслабляет мою грудь, позволяя мне дышать. Мне хорошо.

Так хорошо, что хочется еще. В бешенстве я встаю и бегу к своей сумке. Внезапно я перестаю обращать внимание на все вокруг. Классическая музыка звучит громко, темп быстрый, и я, как сумасшедшая, роюсь в сумке, пока не нащупываю маленькую пластиковую коробочку.

Меня тошнит, я почти облизываю губы при мысли о боли, которую мне предстоит испытать. Боль — это хорошо. Боль заставляет забыть. Я роюсь в сумке и достаю антисептический спрей. Не хотелось бы подхватить инфекцию.

Сев на пол, я заделываю дыру в колготках побольше, не обращая внимания на то, где я нахожусь и кто может войти. Я просто хочу почувствовать что-то физическое, чтобы соответствовать темноте внутри меня. Я брызгаю на бедро, где поцарапалась, наслаждаясь жгучим ощущением, и открываю пластиковую коробку.