Влюбленный лжец
Шрифт:
Почувствовав внезапную потребность выбраться из этой удушающей машины, я киваю брату.
— О, хорошо. Это прискорбно.
Я с трудом сглатываю, но сохраняю прямое лицо.
— Это один из способов сказать это.
— Нет. Да. Это ужасно. Пожалуйста, пожелай ему всего наилучшего.
Я беру свою сумку и кладу ее на колени. Я собираю свои вещи и, застегивая молнию, замечаю, что Ривз дал мне отсрочку по делу. Смерть моего отца была для него достаточно хорошим поводом, поэтому он продлил срок до сегодняшнего дня.
— Черт! — шиплю я, глядя на время. 14:57.
Выпрыгнув из машины, я бегу к зданию гуманитарных наук. Пешком идти пять минут, и я даже не знаю, успею ли добежать.
Я врываюсь в двери здания и перехожу на быструю ходьбу, прежде чем войти в коридор, ведущий к кабинетам профессоров. Ривз настолько высокого мнения о себе, что попросил выделить ему кабинет, разделенный на две комнаты. Первую он использует как приемную. Я пытаюсь открыть дверь в 15:01, молясь о том, чтобы хотя бы он или его ассистент все еще были здесь.
Но больше всего я молюсь о том, чтобы этим помощником оказалась Роуз.
Пожалуйста, пусть это будет не Крис. Пожалуйста, пусть это будет не Крис.
Когда я вхожу в приемную, Крис поднимает голову от своего стола.
Я замираю на месте, сердце сжимается в груди. Интересно, наступит ли день, когда я не буду ничего чувствовать, когда увижу, как глаза этого человека блуждают по моему телу, как они загораются, когда видят меня? Может быть, я умру в раздумьях.
— Привет, Элла.
Вот и все. Глубокий, успокаивающий голос, который приглашает меня следовать за ним. Неужели мои инстинкты сломаны? Поэтому я хочу сесть к нему на колени и обнять его? Поэтому я хочу, чтобы его сильные руки были на мне?
Что случилось с твоим отцом?
Я почти ожидаю ответа на свою мысль, когда он начинает говорить.
— Ты пришла к профессору Ривзу? Его приемные часы закончились, но он заканчивает с кем-то еще. Возможно, он сможет принять тебя, если не будет торопиться уходить.
Я хочу спросить, почему он ведет себя как обычно, когда переехал обратно в Стоунвью, потому что его отец болен. Как он может говорить так спокойно, если меня не было рядом, когда он нуждался во мне?
— Мне нужно… — Я замечаю бумаги на его столе и делаю шаг вперед, читая записи, которые он пишет красным. — Это кейсы из моего курса?
Он даже не поднимает глаз, просто кивает.
— Ты будешь оценивать и мои?
Откинувшись в кресле, он подносит красную ручку к своим полным губам. Уголок его рта растягивается в улыбке. Та самая, которая говорит, что я знаю то, чего не знаешь ты. Сочувствие, которое я испытывала секунду назад, исчезло. Теперь у меня возникает желание ударить его. Чтобы передний, слегка сколотый зуб стал еще хуже. Ненавижу, когда он смотрит на меня так, будто что-то имеет надо мной. Даже если это так.
— Может быть. Это зависит от того, что хочет сделать Ривз. Возможно, он захочет сам оценивать, чтобы было быстрее. Таким образом, ты сможешь получить свою оценку одновременно со всеми остальными. — Он оглядывается
Его мягкий голос заставляет меня чувствовать себя так, будто я окутана комфортом. Тепло распространяется от живота к груди, а моему телу нравится, что он хочет помочь.
Я киваю, сохраняя молчание. Но я не двигаюсь, поэтому именно ему приходится встать со своего места, обогнуть стол и заглянуть в мою сумку, пока я стою на месте. Мои руки безвольно свисают по бокам, когда он прислоняется спиной к столу. Его длинные ноги вытянуты перед ним, слева от меня. На расстоянии волоска от моих обнаженных ног. Красная ручка снова прижата к губам, его брови сведены, когда он сосредотачивается. Может ли он выглядеть сексуальнее, если постарается? Вряд ли.
Я качаю головой, пытаясь сосредоточиться.
— То, что ты помогаешь мне с этим, не означает, что я стану твоей к концу года, — объясняю я, цитируя его слова, сказанные ранее.
— О, я знаю, сладкая. Даже если бы я был твоим последним вариантом на земле, верно?
Его глаза даже не поднимаются от газеты.
Полагаю, если я могу бросить его слова обратно в него, то и он может сделать то же самое.
— Верно.
Он продолжает читать. — К счастью, мне не нужно твое разрешение, чтобы сделать тебя своей.
— Может, тебе и не нужно мое разрешение, чтобы попытаться, но тебе нужна моя готовность, чтобы добиться этого.
Он наконец поднимает глаза. — Мне? Ну, я могу быть очень убедительным.
— Недостаточно убедительным.
Он хихикает, получая от этого слишком большое удовольствие. Он раздвигает ноги, по обе стороны от меня, и не успеваю я опомниться, как он хватает меня за форменный галстук и тянет к себе, пока я не оказываюсь прямо между его бедер. Моя бумага хрустит в том же захвате, и мои глаза расширяются от паники.
Он проводит своей красной ручкой по внутренней стороне моего бедра, от колена до трусов.
Я пытаюсь отстраниться, теряя дар речи, но задыхаюсь, когда он прижимает конец ручки к моему клитору. Не пишущей стороной. Толстой стороной, которая ощущается мучительно хорошо, когда электричество проносится по моему животу до самых сосков.
Я открываю рот, чтобы что-то сказать, остановить его, но он нажимает сильнее, и я снова зажимаю его, чтобы не вырвался стон. Видя мою реакцию, он тянет меня за галстук, пока я не оказываюсь вровень с ним. Я кладу руку ему на грудь, и мои глаза чуть не закатываются к затылку, когда я чувствую твердые, неумолимые мышцы.
— Недостаточно убедительно, да?
О Боже. Что за игру он затеял?
Его взгляд останавливается на моих зубах, прикусывающих нижнюю губу, тяжелых глазах и, как я полагаю, румянце на моих щеках.
В этой комнате жарко, и это заставляет меня совершать безумные поступки. Например, двигать бедрами вперед, чтобы почувствовать больше ручки через влажное белье.
— Бедная маленькая Элла, — мурлычет он. — Разве не трудно бороться с тем, чего ты действительно хочешь?