Влюбленный лжец
Шрифт:
— Тебе снится сон, — простонала я, толкаясь бедрами, чтобы вырваться из его рук.
Когда мои извивания не помогают, меня охватывает паника. — Крис… не надо. Все в другом конце коридора.
Мой голос упал до шепота. У нас нет дверей между кухней, прихожей и гостиной. Только большие рамы без дверей, разделяющие три разные части первого этажа.
— Стоп.
Все еще придерживая одной рукой мою одежду, он заставляет меня проверить вход одним пальцем.
— Я остановлюсь только тогда, когда пойму, что ты не получаешь удовольствия.
Хриплые гласные, которые он произносит негромко, чтобы никто не услышал, глупо удваивают мою влажность.
— Я не наслаждаюсь. — Я пытаюсь отнекиваться, но задыхаюсь, когда он обводит мой вход моим же пальцем. — Любой может войти. Любой может услышать.
— Тогда тебе лучше вести себя очень тихо. Прошепчи «прости, папочка, что была такой грубой девочкой».
Я пытаюсь покачать головой, упираясь в стойку, но это не удается, поэтому я заставляю себя произнести это слово. — Нет…
— А-а-а. — Он проталкивает кончик среднего пальца внутрь меня, заставляя мой рот раскрыться. — Попробуй еще раз, детка. Не волнуйся, мы можем сделать это медленно и аккуратно, пока ты не усвоишь урок.
Нет, мы не можем. И он это знает. Любая из моих подруг может зайти на кухню.
Когда он проталкивается дальше, я чувствую, как сжимается вокруг моего пальца. Черт, мы едва вошли на две костяшки, а я уже схожу с ума.
— Сладкая, — рычит он позади меня, плотнее прижимаясь к моей попке. — Извинись, и я смилостивлюсь над тобой.
Неловкость, с которой он управляет моим пальцем, тот факт, что он не может полностью войти в меня и что это всего лишь один палец, сводит меня с ума по одному толчку за раз. Этого мучительно мало.
Крис чувствует тот самый момент, когда я пытаюсь оттолкнуться от наших соединенных рук. Он использует это против меня, выталкивая палец из меня и держа его на расстоянии вытянутой руки.
— О, детка, посмотри, какая ты нетерпеливая. Будь для меня хорошей девочкой, чтобы я мог дать тебе то, что тебе нужно.
Хотелось бы мне сказать, что я дважды подумала об этом. Но это не так. Это вылетает у меня изо рта естественным образом.
— Прости меня, папочка, — отчаянно шепчу я.
— За что?
— За то, что была грубиянкой.
— Вот она. Это было не так уж сложно, правда?
Когда он снова входит в меня, мне приходится прикусить губу, чтобы не выпустить стон. Это не только мой средний палец. Он использует и средний, и безымянный пальцы, и удовольствие, которое это вызывает, заставляет меня дрожать.
— Ты снова будешь ругаться на меня? — мягко спрашивает он, заставляя меня оттолкнуть пальцы.
— Не буду, папочка, — стону я так тихо, как только могу. — Пожалуйста, мне нужно кончить.
— Ты хочешь, не так ли?
Мое хныканье — единственный ответ, который мне удается ему дать. Он проталкивает мои пальцы глубже, и я сама изгибаю
— Подожди, — приказывает он, словно отдавая приказ дрессируемой собаке. Я дрожу от нужды, почти задыхаюсь, так близко к краю.
— Маленькие непослушные дети получают более жесткие правила. С этого момента ты будешь кончать только от моих пальцев, члена или языка, тебе ясно? Наслаждайся ощущением пальцев глубоко внутри своей пизды, сладкая, потому что тебе больше не позволено заставлять себя кончать. Ты принадлежишь мне, и твои оргазмы принадлежат мне.
Вытащив пальцы из моей киски, он шлепает меня по клитору, посылая по телу еще одно ошеломляющее ощущение, от которого у меня подкашиваются колени.
— Это понятно? — рычит он. В то же время он отпускает мою руку, и я чувствую, как он расстегивает свои брюки позади меня.
— Да, папочка, — прохрипела я, моя голова плывет от чистого вожделения.
Я не очень понимаю, на что соглашаюсь. Знаю только, что кончик его члена прижимается к моему входу, и я больше не могу думать здраво.
— Это моя девочка.
Он резко входит в меня, и мое тело растягивается вокруг его члена.
— О Боже, — хнычу я. — Помедленнее, пожалуйста.
Отстранившись, он поглаживает меня по пояснице. — Глубоко дыши. Ты знаешь, что можешь взять меня.
Я трепетно выдыхаю, и стон удовольствия вырывается у него, когда он погружается глубже. — Вот так, ты делаешь это так хорошо для меня.
Он отстраняется и снова входит глубже. Через несколько ударов он достигает дна внутри меня.
Остановив свои движения, он подносит руку к моему потному лбу и отводит пряди волос.
— Я заставлю тебя кончить на моем члене, сладкая. Тебе заткнуть рот кляпом, чтобы никто тебя не услышал?
Он завершает свой вопрос коротким толчком, который заставляет меня хныкать.
Я зажмуриваю глаза, стыд душит меня. И киваю.
— Слова.
Еще один медленный толчок его бедер, пока он глубоко во мне.
— Да, — стону я. — Пожалуйста, папочка. Заткни мне рот.
— С удовольствием, детка.
Он берется за тряпку для посуды, висящую на ручке духовки, несколько раз поворачивает ее и тихонько шепчет. — Откройся.
Я делаю это, позволяя ему засунуть материал мне в рот. Я думаю, что он собирается завязать оба конца за моей головой, но вместо этого он захватывает их одной рукой и тянет назад, как будто держит поводья.
Я пискнула, когда моя голова приподнялась, и он резко толкнулся в меня. Он использует ткань как рычаг, натягивая ее чуть сильнее при каждом толчке и заставляя меня задыхаться. Каждый толчок — это еще один шаг в ад, который кажется райским, каждый стон, который я сглатываю, — это позор, который я никогда не смогу смыть. Он заставляет меня видеть звезды еще до того, как начинает смещаться так, что касается моей точки G. Он бьет по ней несколько раз, сводя меня с ума.