Влюбленный в жизнь. Размышления о «Заратустре» Фридриха Ницше
Шрифт:
Когда он умер, в последний путь его провожали только три с половиной человека. Вы удивитесь, почему три с половиной? – потому что трое были людьми, а его пса можно посчитать только как половину. Пес возглавлял процессию.
Эго – побочный продукт общественного мнения. Общественность вам его дает; она же может его у вас забрать. Гордость – совсем другой феномен. У льва есть гордость. Посмотрите только, у оленя в лесу есть гордость, достоинство, благородство. Танцующий павлин или улетающий в небо орел – у них нет эго, они не зависимы от вашего мнения; они благородны сами по себе. Их достоинство порождено их собственным бытием.
Заратустра ясно дает понять, что он на стороне сильного человека, смелого человека, искателя приключений, который бесстрашно отправляется в неизвестное по непроторенному пути. Он на стороне бесстрашия. И – о чудо! – гордый человек, и только гордый человек, может стать ребенком.
Так называемое христианское смирение – это лишь эго, поставленное на голову. Эго перевернуто, но оно здесь, и вы можете увидеть, что ваши святые более эгоистичны, чем простые люди. Они эгоистичны из-за их набожности, их самоограничения, их духовности, их святости и даже их смиренности. Нет никого смиреннее их. Эго способно незаметно проникать через черный вход. Вы можете вышвырнуть его через переднюю дверь – но оно знает, что есть еще черный вход.
Мне рассказывали, как один человек как-то ночью напился в баре и стал создавать неприятности: разбрасывать предметы, бить людей, кричать, оскорблять их и требовать еще больше выпивки.
Наконец, владелец бара сказал ему: «Хватит. Сегодня ты уже достаточно выпил». И он приказал своим слугам вышвырнуть его через переднюю дверь.
Несмотря на сильное опьянение, тот все же вспомнил про черный вход. Пробираясь ощупью в темноте, он зашел через черный вход и заказал выпивку.
Владелец заявил: «Опять? Я же сказал тебе, что сегодня ты больше ничего не получишь».
Мужчина ответил: «Странно. Разве тебе принадлежат все бары в городе?»
Эго не только знает про черный вход, оно может зайти даже через окна. Оно даже может зайти, отодвинув небольшую черепицу на крыше. Если говорить об эго, то вы очень уязвимы.
Заратустра не учит о смирении, потому что все учения о смирении потерпели неудачу. Он учит о человеческом достоинстве. Он учит о человеческой гордости и о сильном человеке, а не о слабом, нищем и покорном. Те учения удерживали человека на стадии верблюда. Заратустра же хочет, чтобы вы прошли через превращение. Верблюд должен превратиться во льва, и он выбрал красивые символы, очень содержательные и примечательные.
Верблюд – это, наверное, самое уродливое из всех животных. Его невозможно сделать более красивым. Что вы можете поделать? Это такое безобразие. Кажется, будто он вышел прямиком из преисподней.
Выбрать верблюда как символ низшего сознания – совершенно правильно. Низшее сознание человека искалечено; оно желает быть порабощенным. Оно боится свободы, потому что боится ответственности. Верблюд готов быть навьюченным как можно большей тяжестью. Он радуется тяжести, как низшее сознание – тяжести заимствованного знания. Человек с чувством собственного достоинства не позволит навьючить себя заимствованным знанием. Им навьючивает нравственность, переданная мертвыми живым. Это господство мертвых над живыми. Человек с чувством собственного достоинства не позволит мертвым им
Низшее сознание остается невежественным, бессознательным, неосознанным, крепко спящим, потому что оно постоянно принимает яд верований, веры, запрета сомнений, запрета говорить «нет». А человек, неспособный сказать «нет», утратил чувство собственного достоинства. Человек, неспособный сказать «нет», – его «да» ничего не значит. Вы поняли, что здесь подразумевается? «Да» имеет смысл только тогда, когда вы способны сказать «нет». Если вы неспособны сказать «нет», ваше «да» бессильно, оно ничего не значит.
Поэтому верблюд должен превратиться в прекрасного льва, готового умереть, но не стать рабом. Льва невозможно сделать вьючным животным. У льва есть чувство достоинства, на которое не может претендовать никакой другой зверь; у него нет ни сокровищ, ни царств. Его достоинство в его стиле бытия – он бесстрашен, он не боится неизвестного, он готов сказать «нет» даже перед лицом смерти.
Эта готовность сказать «нет», это бунтарство очищает его от всей грязи, оставленной верблюдом, – от всех следов, оставшихся после верблюда. И только после льва, после великого «нет», возможно священное «да» ребенка.
Много трудного существует для духа, для духа сильного и выносливого, который способен к глубокому почитанию: ко всему тяжелому и самому трудному стремится сила его.
Что есть тяжесть? – вопрошает выносливый дух, становится, как верблюд, на колени и хочет, чтобы хорошенько навьючили его.
У верблюда, у низшего сознания, существует внутреннее желание ставать на колени и быть навьюченным как можно большей тяжестью.
Что есть самое трудное? – так вопрошает выносливый дух; скажите, герои, чтобы взял я это на себя и радовался силе своей.
Но для сильного человека, для льва внутри вас, самое трудное обретает другой смысл и другое измерение:…чтобы взял я это на себя и радовался силе своей. Радость верблюда лишь в том, чтобы подчиняться, служить, быть рабом.
Не значит ли это: унизиться, чтобы заставить страдать свое высокомерие?
Или это значит: бежать от нашего дела, когда оно празднует свою победу? Подняться на высокие горы, чтобы искусить искусителя?
Или это значит: тех любить, кто нас презирает, и простирать руку привидению, когда оно хочет пугать нас?
Все самое трудное берет на себя выносливый дух: подобно навьюченному верблюду, который спешит в пустыню, спешит и он в свою пустыню.
Низшему сознанию известна лишь жизнь пустыни: где ничто не растет, где ничто не зеленеет, где не цветут цветы, где все мертво и вокруг только просторное кладбище.
Но в самой уединенной пустыне совершается второе превращение: здесь львом становится дух…
Даже в жизни тех, кто блуждает в темноте и бессознательности, существуют мгновения, когда, подобно молнии, какой-нибудь случай пробуждает их и верблюд перестает быть верблюдом: происходит превращение, преображение.