Влюбленный в жизнь. Размышления о «Заратустре» Фридриха Ницше
Шрифт:
Заратустра спускается с гор, чтобы сообщить людям, что мудрость и знание – не синонимы. На самом деле знание – противоположность мудрости. Мудрость по своей сути – невинность; знание – эго, а мудрость – исчезновение эго. Знание наполняет вас информацией. Мудрость делает вас совершенно пустым, однако эта пустота – это новый вид полноты. Это вместительность.
Он идет к людям, чтобы сообщить им, что мудрость дает свободу. Не существует другой свободы: политическая, экономическая, социальная свобода – это все ложь. Единственная подлинная свобода – свобода души, которая может превратиться в орла и бесстрашно отправиться в
Он достиг этого наивысшего состояния сознания и хочет им поделиться. Он уникален тем, что по-прежнему любит человечество. Он не осуждает спящих, слепых людей. Он чувствует к ним сильное сострадание. Он спускается вниз, потому что любит жизнь. Он не против жизни.
Этот небольшой диалог со святым старцем, живущим в лесу, очень важен. В нем содержится много такого, что не очевидно, но мы попытаемся максимально его раскрыть.
Заратустра спустился один с горы, и никто не повстречался ему. Но когда вошел он в лес, перед ним неожиданно предстал старец, покинувший свою священную хижину, чтобы поискать кореньев в лесу. И так говорил старец Заратустре:
«Мне не чужд этот странник: несколько лет тому назад проходил он здесь. Заратустрой назывался он; но он изменился».
Святой старец увидел изменения. Это тот же человек, но у него другая энергия. Это тот же человек, но совершенно другая личность. Он шел в горы невежественным, а возвращается мудрейшим из людей. Он шел туда спящим, а возвращается пробужденным. Он преобразился.
Он шел в горы смертным, а теперь обрел бессмертие. Теперь он полон радости, полон мира, он все вокруг себя осыпает благословениями. Он исполнен любви и сострадания.
«Тогда нес ты свой прах на гору…»
Ты был лишь трупом. И нес свой прах на гору.
«…неужели теперь хочешь ты нести свой огонь в долины?»
Преображение было настолько радикальным, что вместо праха он теперь – огонь. Он был тьмой, сейчас же он сияет.
«Неужели не боишься ты кары поджигателю?»
Это очень важно. Святой старец говорит: «Неужели не боишься ты, имеющий глаза, возвращаться к слепым? Ты, полный жизни, не боишься идти к мертвым? Ты, пробужденный, не боишься идти к спящим?»
Когда ты шел от них, ты был одним из них. Теперь ты совершенно другой. Не думаешь ли ты, что ты рискуешь? Они покарают тебя. Они не простят тебе. Твое блаженство слишком большое; они не смогут его вынести.
Странный факт: мы можем вынести несчастье других, каким бы глубоким оно ни было. Мы в каком-то смысле радуемся, когда другие несчастны, потому что тогда мы выше них. Можно проявлять симпатию и радоваться тому, что ты не настолько несчастен. Поэтому ни один несчастный не был распят, отравлен или побит камнями до смерти.
Но быть блаженным среди несчастных людей опасно, потому что ты возвышаешься, и они чувствуют себя оскорбленными. Ты видишь, а они – нет. Это невыносимо. Они мертвы, а ты – жив. Тебя нужно покарать. Ты отделился от толпы. Неужели ты не боишься кары?
«Да, я узнаю Заратустру. Чист взор его, и на устах его нет отвращения. Не потому ли и идет он, точно танцует?»
Глаза очень символичны. Это часть вашего тела, но также окна вашей души. Когда ваша душа становится спокойной, умиротворенной, радостной, глаза ваши обретают глубину, ясность, чистоту, невинность. Они становятся такими прозрачными, что в них можно увидеть саму душу человека.
«Чист взор его, и на устах его нет отвращения».
Когда смотришь на людей, видишь в них отвращение ко всей жизни, и в этом нельзя их винить. Что у них есть? Вся их жизнь – лишь растянутая трагедия. Это смертельная болезнь. Они продолжают дышать, продолжают жить, продолжают надеяться. Но эти надежды так и остаются надеждами. Их мечты никогда не исполняются.
С приближением старости они все чаще видят крушение своих надежд. Неудивительно, что они будут исполнены отвращения ко всей этой жизни. Они не просили о рождении, они не просили о сердце, которое чувствует, которое нуждается в теплоте, которое нуждается в любви.
Они не просили о душе, которая жаждет предельных высот радости и экстаза. Они вдруг обретают себя, и все, что им было дано существованием, остается неисполненным. Они действительно сердиты.
В «Братьях Карамазовых», великом романе Федора Достоевского, одного из самых выдающихся писателей, есть герой, который говорит [5] : «У меня лишь одно чувство к Богу – отвращение. Я зол, и если только встречу его, свой билет на вход поспешу вернуть обратно и попрошу его помочь найти выход из этой жизни. Это подлая шутка. Он дает нам так много желаний и стремлений – и никаких возможностей их исполнить. Нет даже хоть какой-то надежды на будущее». Каждый рождается с большим энтузиазмом, а умирает в разочаровании.
5
Ошо пересказывает позицию Ивана Карамазова своими словами.
Святой старец говорит: «Теперь я не вижу ни отвращения, ни агонии; вместо этого я вижу экстаз. Он идет, точно танцует». Ты шел в горы, с трудом волочась, неся на своих плечах собственный труп, а теперь: «Идет он, точно танцует».
Случилось преображение. Человек познал себя. Человек испил из божественных источников.
«Заратустра изменился, ребенком стал Заратустра…»
Это труднейшая задача жизни – снова стать ребенком.
«…Заратустра проснулся: чего же хочешь ты среди спящих?»
Вопрос святого – это вопрос всех святых мира, всех будд, всех мистиков, всех пробужденных. Ты стал ребенком, ты пробудился: «Чего же хочешь ты среди спящих?» Ты для них совершенно чужой. Они покарают тебя, они могут убить тебя. Само твое присутствие станет угрозой их сну, угрозой их несчастью, угрозой их слепоте.
«Как на море, жил ты в одиночестве, и море носило тебя. Увы! ты хочешь выйти на сушу? Ты хочешь снова сам таскать свое тело?»