Влюбленный в жизнь. Размышления о «Заратустре» Фридриха Ницше
Шрифт:
То, что ты нам давало, было у тебя в преизбытке, его у тебя было слишком много, оно тебя отягощало. Ты хотело с кем-то им поделиться, и мы принимали преизбыток твоей богатой энергии, переливающей через край, и благословляли тебя за это.
Взгляни! Я пресытился своей мудростью…
Как ты пресыщаешься своим светом и хочешь с кем-то им поделиться, так и я пресытился своей мудростью – ее слишком много. Я больше не могу ее сдерживать, мне нужно найти кого-то, с кем я ею поделюсь. Я должен избавиться от бремени.
Это такое превосходное
…как пчела, собравшая слишком много меду; мне нужны руки, простертые ко мне.
Я хотел бы одарять и наделять до тех пор, пока мудрые среди людей не стали бы опять радоваться безумству своему…
Это мог сказать лишь тот, кто познал. Обычному эрудированному человеку, заимствовавшему знание, даже в голову не может прийти такая мысль.
Ницше говорит устами Заратустры: «Я иду к людям, чтобы одарять, наделять и сбрасывать тяжесть своей мудрости до тех пор, пока мудрые среди людей не стали бы опять радоваться безумству своему».
По-настоящему мудрый человек не серьезен, он игрив, потому что понимает, что все существование есть игра. По-настоящему мудрый человек может казаться немного безумным, сумасбродным, потому что у простых людей есть фиксированное представление о мудром человеке: он должен быть серьезным, он не может быть игривым, не может смеяться, не может танцевать.
Эти вещи для глупых людей. Заратустра говорит: «Я буду одарять своей мудростью до тех пор, пока мудрые среди людей не станут настолько мудрыми, что смогут принять даже те вещи, которые простому человеку кажутся глупыми».
…а бедные – богатству своему.
Если говорить о внутреннем богатстве, то бедный не меньше одарен природой, чем богатый. Богатый слишком занят внешним миром и, вполне вероятно, не может найти время или метод для того, чтобы обратиться вовнутрь. Бедный же находится в удачном положении, он ничем не поглощен во внешнем мире, он может просто закрыть глаза и погрузиться в себя. Заратустра говорит, что мудрые должны быть настолько мудрыми, что даже глупость становится всего лишь игривостью, а бедные – настолько счастливыми, как если бы они нашли величайшее сокровище…
Для этого я должен спуститься вниз: как делаешь ты каждый вечер, окунаясь в море и неся свет свой на другую сторону мира, ты, богатейшее светило!
Я должен, подобно тебе, закатиться, как называют это люди, к которым хочу я спуститься.
Так благослови же меня, ты, спокойное око, без зависти взирающее даже на чрезмерно большое счастье!
Благослови чашу, готовую пролиться, чтобы золотистая влага текла из нее и несла всюду отблеск твоей отрады!
Взгляни, эта чаша хочет опять стать пустою, и Заратустра хочет опять стать человеком.
Это редкое качество Заратустры. Тысячи людей хотели стать сверхчеловеками – Буддами, Джинами, Христами, аватарами, – но Заратустра
Так начался закат Заратустры.
Этот закат Заратустры настолько уникален и примечателен, что, если только не найдется такой же смелый мудрец, судьбу человечества не удастся изменить.
Если бы все Гаутамы Будды и Иисусы Христы, все Моисеи и Мухаммеды вернулись к человечеству как обычные люди, они дали бы человечеству благородство, они дали бы ему великую смелость, они бы стали источниками огромного вдохновения. Но они высоко; расстояние к ним так велико, что это вызывает упадок духа. Не только они, но и их ученики всячески пытались увеличить это расстояние.
Например, Иисуса родила девственница: это приводит все человечество в уныние, ведь все вы рождаетесь в грехе, и один лишь Иисус родился не в грехе. Если он – единственный сын Божий, то кто тогда вы? Вы ему даже не двоюродные братья!
Почему Бог настолько скуп, что может позволить себе иметь только одного сына? Верит ли он в контроль рождаемости? Христиане же против этого. Нужно иметь хотя бы одну дочь! Но, оскорбляя всех женщин, Бог не может иметь дочери, и жены у него тоже нет; зато у него есть сын. Его сын ходит по воде; а вы этого не умеете. Он воскрешает мертвых; вы же этого делать не можете. Его распяли, но он возвращается – воскресает; вам же такое не под силу.
Естественно, расстояние слишком большое. Вы – простой человек; он – бог. В лучшем случае вы можете ему поклоняться. Он – унижение для вас. Он – большое оскорбление всему человечеству. И все чудеса – вымысел. Никто никогда этих чудес не совершал, но ради создания расстояния между вами и Иисусом его последователи ни перед чем не остановились.
Мухаммед умирает, но не как обычный человек. По сути, он не умирает так, как умирают люди, – он просто отправляется прямиком на небо, живым. И не только он – он ведь восседает на коне, значит, конь тоже попадает прямиком в рай. Это не какой-нибудь конь – это Хазрат, конь Мухаммеда. Вы не можете и подумать о том, чтобы попасть в ту же категорию.
Махавира никогда не потел. Он сорок два года нагишом путешествовал по пыльным дорогам под жарким индийским солнцем – особенно в Бихаре – и не потел! Такое возможно лишь в том случае, если его тело вместо кожи было покрыто пластиком, – ведь тело покрыто кожей, и кожа дышит, и потение – это процесс, необходимый для выживания; иначе вы умрете.
Потение – это защита. Когда слишком жарко, ваши поры начинают выделять воду из тела, чтобы тепло было направлено на испарение пота, а не на повышение температуры; ваша температура остается неизменной. Если тело не потеет, то температура будет постоянно подниматься. А подниматься-то особо некуда – от 36 до 43 градусов Цельсия. Каких-то семь градусов – и Махавира просто бы перегорел; он не смог бы остаться в живых. Но он также никогда не купался; в этом не было необходимости. Если не потеешь, то и душ незачем принимать.