Влюбляться не запрещается!
Шрифт:
Девушка пожала плечами.
– И что ты теперь собираешься делать?
Она повторила то же движение. Слов не было.
– Ничего, все образуется. – Он обнял ее за плечи. – Вот увидишь, уже завтра все происшедшее будет казаться далеко не таким ужасным.
– Наверно, ты прав, – вяло ответила она.
Подошла электричка. Через сорок минут ребята вышли на вокзале в Римини.
– Слушай, не надо меня сегодня провожать, – сказала Ванда. – Извини, мне хочется побыть одной.
– Ладно, как знаешь, – покладисто согласился Лука. Ей даже показалось, что он испытал
Ее настроение от этого наблюдения не улучшилось, но она заставила себя улыбнуться и поцеловать его на прощание.
– Завтра с утра созвонимся, – скорее утвердительно, чем вопросительно, сказала девушка.
– Конечно, – ответил он. – Я тебе наберу.
На улицах горели фонари, тем не менее на них все равно царила темнота. Пятна света были словно островки, все остальное тонуло во мраке.
Ванда никуда не торопилась. Она давно заметила, что быстрее приходит в себя и собирается с мыслями, находясь в движении, вот и теперь с каждым шагом в ее голове все больше и больше прояснялось.
«С чего я вообще взяла, что эта женщина – его жена? Она может быть подругой или родственницей, например. Почему бы и нет? Меня просто смутила интимность ее жеста. Да и в любом случае, кем бы она ни была, я поступила глупо, уехав. Надо было дождаться, когда отец останется один, и поговорить с ним».
Ванда решила сегодня не звонить ни матери, ни Алине, опасаясь, что те мигом поймут по ее голосу, что у нее что-то случилось. А объясняться сейчас с ними совсем не хотелось. Матери пришлось бы однозначно врать. Алине же можно было рассказать правду, но тогда пришлось бы сознаться и в собственной слабости – в том, что она трусливо сбежала, оказавшись совсем рядом со своей целью.
Девушка сделала небольшой крюк и вышла в центр. Здесь было заметно светлее и многолюдней. Тут вовсю кипела ночная жизнь, работали ночные кафе и клубы, устраивались вечеринки. Ванда даже пожалела, что она только наблюдатель, не причастный к жизни города.
По дороге ей попалась небольшая часовенка, которую раньше девушка не замечала. Двери были призывно распахнуты, и она зашла. Внутри никого не было.
Помещение оказалось совсем маленьким – метров десять, не больше. Здесь стояли две скамейки, а у стены алтарь со статуей Христа. Перед ним горели алые лампочки, чуть в стороне висел ящичек.
Сначала Ванда не поняла, что это такое, поэтому подошла поближе. Оказалось, что перед ней электронные свечи. Любой желающий мог бросить монетку в ящик и щелкнуть переключателем свечи, зажигая огонек.
Девушка пощелкала одним из выключателей. Свеча под ее руками то загоралась, то гасла. Было в этом что-то такое неправильное, сугубо человеческое, чуждое религиозной мистике, таинству, что Ванда хмыкнула себе под нос.
«Интересно, предполагается, что Бог смотрит сверху и отслеживает, кто бросил монетку, перед тем как щелкнуть выключателем, а кто нет?»
Ей всегда нравился живой огонь – свечи, костры, яркие и жаркие языки пламени. Электронные свечи хоть и смотрелись красиво, но одновременно они показались ей мертвыми. Она еще раз щелкнула переключателем и вышла из часовни.
По дороге к гостинице девушка думала о том, что весь ее сегодняшний день, включая «знакомство» с отцом, можно сравнить с этим заходом в часовню. Ожидания, не совпавшие с реальностью.
Выспаться Ванде так и не удалось. Она заснула только под утро и продремала всего три часа, да и то несколько раз просыпалась – ее словно выдергивало из сна что-то неприятное. Каждый раз, открывая глаза, девушка думала о том, что совершенно не знает, что делать дальше.
Ей оставалось провести в Италии два полных дня, на третий – улететь домой. И если подводить итоги сейчас, то можно сказать, что ее миссия провалена. Да, отца она отыскала, но так и не поговорила. Да что там разговор! Даже представиться не нашла в себе сил.
Ванда не видела возможности это исправить. Для этого пришлось бы снова ехать в Урбино и снова, скорее всего, встречаться с его женой. Где гарантии, что в следующий раз Ванда не сбежит?
Хуже всего было то, что времени на раздумья и на то, чтобы собраться с силами, уже не оставалось. Она понимала, что второй раз встретиться с отцом ей будет гораздо страшнее, чем в первый, потому что теперь она уже знает, чего ждать, плюс помнит недавние переживания. Сделать это в одиночку ей точно слабо, а Лука говорил, что будет занят эти дни.
Лука… Ванда тяжело вздохнула. Увидятся ли они снова? Расстались вчера очень странно, она сама оттолкнула его, попросив ее не провожать. Он мог обидеться, хоть и не подал виду. Если она потеряет еще и его…
Из глаз полились слезы. Теперь о том, чтобы снова заснуть, не было и речи. Нервничая, она не могла оставаться в кровати. Да и к тому же Ванда была не из тех, кто может часами валяться в постели, плача и проклиная судьбу со всей ее несправедливостью. Конечно, и ее, бывало, охватывала апатия, но она никогда не позволяла себе ей поддаться. Вместо этого заставляла себя заняться чем-нибудь, требующим всего внимания, и постепенно апатия и депрессия уходили.
Вот и сейчас девушка знала, что надо действовать. Потому что винить в собственных неудачах и глупостях можно только себя саму. А значит, раз уж она сама допустила ошибки, ей их и исправлять.
Для начала Ванда тщательно умылась и просушила красное от слез лицо махровым полотенцем. Затем, когда отражение в зеркале перестало пугать, спустилась в столовую. Она давно заметила, что сытная еда помогает ей справиться с плохим настроением и иначе взглянуть на проблемы. Главное, только не переедать!
Два бутерброда с сыром и ветчиной и чашка кофе с молоком сделали свое дело. Когда все это оказалось в Вандином желудке, ситуация перестала ей казаться такой уж безвыходной. Во всяком случае, та ее часть, которая касалась Луки.
Сперва следовало ему позвонить. Самой, не дожидаясь, когда он захочет ее услышать, и сообщить, что у нее уже все в порядке, и она очень хочет сегодня с ним встретиться, хоть ненадолго. Сказать, что ей необходимо с ним посоветоваться. Вряд ли парень ей откажет, особенно если он ее любит. Кстати, заодно и проверит.