Вместе? Всегда
Шрифт:
В секунду Пит бросается вперед, сваливая с ног Гейла, и начинает его избивать, я вскрикиваю, закрывая рот руками, я хочу оттащить Пита, но вовремя понимаю, что я бессильна, в лучшем случае они меня просто отшвырнут в другую сторону. Стоять без дела я не могу, и уже не знаю, что предпринять, как вдруг Финник принимается разнимать их. У Пита лишь разбита губа, а лицо Гейла больше похоже на кровавое месиво, если бы это увидели дежурные миротворцы, Мелларка могли бы забрать в участок на месяц за нарушение спокойствия Дистрикта.
Наконец, Одэйр смог оттащить Пита от Хоторна, теперь удерживает
– Отпусти. Я с ним еще не закончил!
– кричит Мелларк, пытаясь высвободиться из крепкой хватки друга.
– Пит, он, конечно, мерзавец еще тот, но он того не стоит, - Одэйр всеми силами удерживает его, а я тем временем осматриваю парня с ног до головы, убеждаясь в том, что кроме разбитой губы повреждений нет.
– Псих!
– бросает Гейл, и, пошатываясь, уходит в противоположную от нас сторону. Пит реагирует на его фразу более чем оживленно. Еще бы секунда и он смог бы наброситься на моего обидчика, но мне в голову вовремя приходит идея.
– Голова, - шиплю я и немного пошатываюсь, делая вид, что у меня кружится голова. Мой план срабатывает, я моментально оказываюсь в кольце рук Пита, он крепко прижимает меня к себе, и я утыкаюсь лицом в его грудь.
Он уже не помнит про Хоторна, мое состояние для него всегда стояло выше всего остального. Я первый и, надеюсь, последний раз пользуюсь этим. Так, в обнимку мы и доходим до дома.
В новый год было неимоверно сказочно. Что атмосфера на улице, что домашние украшение, что сам праздник. Мы чудесно отметили праздник на главной площади Дистрикта, откуда отправились пешком, что не очень близко, ведь наш дом почти на окраине, и это являлось плюсом: далеко от основной суеты и шума.
– Как я мог забыть! – Пит хлопает себя по лбу и останавливается посреди улицы. С неба не спеша падают пушистые хлопья снега, ложась на уже образовавшиеся ранее сугробы. Небо, из-за отражающегося от света, выглядит необычным, будто светящимся изнутри. От мороза мои щеки и нос раскраснелись, а на ресницы сели необычайной красоты снежинки. И только сейчас, в этот день я понимаю, что это настоящая зимняя сказка.
– Закрой глаза, - просит Пит, и я закрываю. Он берет сначала одну мою руку, потом вторую, и я чувствую что-то мягкое и теплое. – Все, - оповещает он, и я смотрю на свои ладони и вижу. Что на них надеты красные варежки с белым узором.
– Спасибо, - я улыбаюсь и крепко обнимаю его. Но, оказывается, главный сюрприз ждал меня дома.
Как только я стащила с себя ненавистный пуховик и сапоги, Пит потянул меня в спальню, где были развешаны шары, включены только лампы возле кроватей. Так же там стоял журнальный столик, который обычно находится в зале, на нем расположился ноутбук, с видео, поставленным на паузу. Пит усадил меня как раз напротив монитора и попросил нажать «включить», когда я буду готова, а сам встал рядом. Я нажимаю и слышу его закадровый голос на фоне наших фотографий.
– Китнисс, моя родная, мы знакомы с первого класса, - на экране появляется фотография первого школьного дня, где мы сидим за одной партой. Надо же. Я только сейчас вспомнила, что первый школьный год мы сидели вместе и даже дружили, но потом
На экране мелькают фотографии всех школьных лет. Почти на всех в кабинете я сижу с Гейлом, но Пит или спереди меня, или сзади. Как сейчас помню, что бы мы ни делали, какую бы работу мы ни писали, он всегда был готов решить за меня, но я позволила ему лишь раз, когда я очень долго болела, и пришла ровно в день контрольной работы.
А потом, на выходных, он позвонил мне и объяснил все, что я пропустила. Когда в класс пришел Хоторн, я стала дружить с ним, и, хотя, по его словам, я была его самым лучшим другом, пока я болела, а это продолжалось пару недель, я не получила от него ни одного сообщения, а Пит звонил каждый день.
Когда мы с Гейлом стали парой, он запретил мне общаться с Питом, и сейчас, я жалею, что вообще разрешила себе разговаривать с Хоторном. Но тогда, в шестнадцать, я больше думала о благосостоянии человека, душа или чувства интересовали меня в последнюю очередь.
На фотографиях со школьного альбома, с выпускного, с лесного похода, он всегда рядом, неподалеку. Представить себе не могу, какую боль испытал Пит, когда я сообщила о том, что он мне больше не нужен. Вытираю стоящие в глазах слезы, из-за которых изображения начинают смазываться.
– А еще я очень тебя люблю, - нет сил сдерживать слезы, и я начинаю беспорядочно тереть глаза. – Я люблю тебя по утрам, - на экране появляется фотография, где я только открыла глаза. – Люблю, как краснеют твои щеки, когда ты начинаешь смущаться, - следующая фотография, где я стою на кухне, в пол оборота, мои щеки пылают, потому что, как сейчас помню, Пит сделал мне какой-то комплимент. – Люблю, когда ты дурачишься, - Появляется несколько фотографий, где я играюсь с Бэти.
Все эти снимки были сделаны в один день, я как сейчас помню, с утра до ночи Пит меня доставал своим фотоаппаратом, а я ужасно злилась на него, наверное, он сфотографировал меня тысячи раз. Видео останавливается, Пит подает мне руку, помогаю встать.
– Я люблю в тебе абсолютно все, каждую черточку твоего лица, каждый нюанс твоего характера, мне безумно нравится проводить время с тобой, в такие моменты я счастлив, и я хочу, чтобы ты была рядом всегда, - он останавливается, но лишь затем, чтобы встать на одно колено. Я уже понимаю, что сейчас произойдет, прижимаю руки к лицу, пытаясь успокоиться. – Китнисс Эвердин, ты станешь моей женой? – он открывает красную коробочку с обручальным кольцом.
Сколько фильмов я пересмотрела, где все случалось так же? Сколько раз я мечтала, чтобы было так же, но понимала, что это невозможно, так бывает лишь в фильмах или книгах, а теперь стою и не могу поверить в свое счастье.
– Да, - говорю я через минуту, потому что все это время пыталась избавиться от комка слез в горле. Пит поднимается на ноги и прижимает меня к себе. Это, наверное, покажется странным, но для меня нет ничего лучше объятий с любимым человеком. В отношениях может быть сколько угодно поцелуев, но если нет настоящих, искренних объятий, то это не любовь.