Вместо неё

Муравьева Ирина

– И я был одним из таких студентов.

– Я знаю.

Ветер играл с волосами Анны, и Герман заметил про себя, что эти волосы были совсем не теми, что он помнил.

– Ты сильно изменилась.

– Возможно.

– Нет, не только внешне. Забавно, но я помню тебя совсем другой.

Анна остановилась, откинула со лба волосы и посмотрела на Германа.

Ее губы раскрылись, будто она хотела ему что-то сказать, но не могла. И в этот момент из темноты пристани показалась инвалидная коляска.

– Герман, мальчик мой,

мы с Мартой тебя везде обыскались!

Весь вечер Герман испытывал стойкую и нарастающую, как снежный ком, неприязнь к своему бывшему учителю. Глядя на этого человека, он все меньше и меньше понимал, как он мог еще когда-то благотворить этого человека. Возможно, то был гламур университетской жизни, почетные звания и не дюжие знания в литературе, что некогда привлекали к профессору его почитателей. Тогда Герману казалось, что вот он – образец учителя, наставника, и человека. Профессор Хитров считался самым остроумным на университетских встречах, его окружали поклонники и молоденькие поклонницы, он часто устраивал встречи у себя дома, и те непременно имели огромный успех…

Вспоминая это сейчас, Герману казалось, что успех его учителя был вызван во многом лишь его самоподачей. Подачей, до чертиков влюбленного в себя человека. Когда академические знания человека стояли отдельно, его эгоизм занимал большую часть натуры, создавая тем самым непревзойденного нарцисса. Как Герман не видел это раньше, он не знал. Возможно сейчас, когда возраст брал свое, эти мелкие грешки все больше и больше проявлялись в оголенном, постепенно становящемся детским сознании. А может сам Герман пересмотрел свою жизнь…Во всяком случае сейчас он все меньше и меньше хотел походить на своего старого учителя.

– Герман, сынок, ты даже не представляешь, как признателен я тебе за твой визит, – тем временем произнес профессор, подкатывая на своей коляске к небольшому бару, сделанному специально так, чтобы человек в его положении мог спокойно управляться с ним, – Здесь где-то был хороший виски. Марта говорит, что мне нельзя, все эти новые таблетки…Но если не капелька виски, то я уже утопился бы в бассейн, мое слово тебе, Герман. Собственная дочь меня практически не замечает, и я живу словно отшельник.

– У Анны маленький ребенок, – поправил Герман.

– Да-да, ребенок, конечно, – недовольно Хитров, – А вы знаете, как она ее назвала?

– Да, Екатериной.

– Екатериной…Как мамашу. Будто бы та хоть что-то для нее сделала.

– Она ее мать, – еле давя раздражение, произнес Герман.

– Ее и еще черт знает какого оборванца, – профессор Хитров налил себе виски и, добавив в стакан пару кусочков льда, разбавил все это еще изрядной порцией алкоголя, – У Екатерина есть сын, которого она пыталась навесить на нас с Анной, и после всего этого Анна называет ребенка в ее честь?!

Герман заинтересовался последним сообщением.

– У вашей бывшей жены есть сын? – спросил он, наливая и себе стакан виски.

– Да, уж не знаю, как его не отобрали с ее-то шизой, но Катя приезжала к нам с Анной, сразу после ее свадьбы с Антоном. Мы тогда жили в Н. (и Хитров назвал маленький курортный городок), и она просила у Анны денег на содержание сводного братца, пользуясь оказией, что дочь так удачно пристроилась.

Герман чувствовал себя все более и более заинтригованным.

– И как это восприняла Анна?

Хитров пожал плечами.

– Она что-то дала матери. Но немного. Тогда наше благосостояние еще не сильно улучшилось, и мы не знали, сколько еще денег ждать от Антона…

Тут старик запнулся, словно чувствуя, что сказал что-то не то.

– Антон платил вам деньги? За что? – немедленно спросил Герман.

– Нет, нет, мальчик мой, я неверно выразился. Антон, он, просто мы не знали, сколько он выделит Анне на расходы, как молодой жене, конечно. Первый семейный бюджет и все такое…

Герман отхлебнул своего виски.

– Да-да, я понимаю…Молодая семья, это всегда так…Кстати, всегда хотел узнать романтичную историю встречи вашей дочери и Антона.

– О, об этом лучше спросить у самой Анны. Это она встретила его, не я.

– Конечно. Это было уже лет шесть назад, не так ли?

– Да, – настороженно ответил старик.

– И они поженились через всего пару месяцев после знакомства.

– Они полюбили, – как-то не очень уверенно пролепетал профессор.

– Семья Антона была рада?

– Да…

– И в медовый месяц они поехали в Н.

– Нет, – быстро и четко ответил его оппонент.

– ?

– То есть да, мы там были, вернее я там был, – язык инвалида заплетался то ли от выпитого, то ли от нервов, а может от всего вместе взятого, – Но Антон с Анной были в М. (и Хитров назвал более крупный курортный город, расположенный возле Н. )

Герман знал это, он помнил открытку, присланную Анной из М. сразу после свадьбы.

– И дочь приезжала к вам? – помог Герман учителю.

– Да-да. Приезжала, навещала. Там как-то объявилась и Катя, но я уже говорил…Не хочешь еще виски, мой мальчик?

– Нет. Спасибо. Я, пожалуй, пойду спать.

Но Герман соврал. Едва убедившись в том, что старик заснул, Герман покинул свою спальню на втором этаже и направился в сторону основного дома, который все еще горел яркими огнями.

Ранее Анна и Антон предупредительно сказали, что Герман может в любое время напрячь кого-угодно из их домашнего персонала, но Герман шел вовсе не за вечерним перекусом. Ему важно было посмотреть некоторые фотографии с каминной полки в столовой. Однако огни в этой комнате так же горели. Помня, что дом работает на сенсорном освещении, подразумевающем присутствие человека в освещаемой комнате, Герман не стал спешить заявлять в столовую свою персону. Выбрав выгодную позицию в затененном проходу, Герман осмотрел присутствующих.