Вне конкуренции
Шрифт:
Я проигрываю в борьбе с самим собой. С самого начала.
Один опрометчивый шаг привёл к трагедии. К поломке всего механизма, за счёт которого я жил и шёл в ногу со временем, постоянно обновляясь и занимая лидерские позиции.
Я был вне конкуренции. Это факт. Был бесконтрольным и беспринципным. А сейчас сдал. Потому что поддался живой слабости, непритворному испугу. Теперь центр моей силы и активности зависит от Ии. С ней я полностью переродился. Всё ещё нахожусь в том старом мире,
Всё просто. На всех глубинных уровнях я осознал – Я НЕ ОДИН!
Без неё подохну.
Паразитизм в чистом виде.
Домой возвращаюсь с перетянутой нервной системой. Стараюсь отгонять домыслы как начнётся разговор с бусинкой и чем он для меня закончится. Иду прямиком в спальню. Знаю, что она там. В груди гуляет такое напряжение, что недолго тронуться и рассудком. Перелопачиваю весь мозг, извлекая жёсткие факты и преобразовывая их в более мягкую форму.
Моя принцесса очень впечатлительная особа. Кровавые страсти нам ни к чему.
Делаю остановку перед дверью, запасаюсь воздухом, скоро его не будет хватать.
Твою мать, я иду признаваться. Не было такого никогда. Как не сделать хуже?
Захожу со стальной маской на лице, чтобы скрыть сложную гамму чувств. Буду раздирать их на части и выдавать по одной, иначе испугаю.
Неспешно ступаю к туалетному столику, возле которого суетится жена, нервно перебирая флакончики с духами.
– Бусинка? – тихим шёпотом, чтобы плавно смешать нашу энергетику. Нельзя начинать с резкости. Ия, не отворачивая лица от зеркала, поднимает ко мне взгляд. Встречаемся в отражении. Без труда прочитываю во взоре жены нетерпение.
– Так и знала, что приедешь следом!
– Я должен быть тут с тобой. – подхожу ближе, касаюсь пальцами хрупкого плеча, веду ими к шее, отодвигаю волосы и склоняюсь губами к уху. – У тебя есть вопросы, пришло время на них ответить. – совершаю наш ежедневный ритуал, трусь носом об её затылок, так глубоко втягиваю любимый запах, что на миг кружит голову и горит в груди.
Это для подпитки. Потом, вполне вероятно, меня лишат этой дозволенности.
– Ты же всё слышал, да? – откидывает голову мне на плечо. Сцепляю руки у неё на животе, притягиваю спиной к себе, вплотную. Безумно желанный контакт.
– Каждое слово.
– запутываюсь в её волосах, губы оставляют короткие поцелуи на каждом миллиметре её макушки.
Я изведён от волнения, выдаю себя с потрохами. Захватываю в рот жемчужную серёжку, скоблю зубами, отпускаю и вздыхаю.
– Я ему не верю, Игнат! – чует кожей перекос в моём поведении, выработку перенасыщенной энергии. Закрываю глаза, чтобы она не увидела в зеркале в моём взгляде разбросанные эмоции.
– А зря, ягодная моя… очень
Девичье тело в моих руках содрогается, словно от разряда тока и заходится едва различимой дрожью.
Не хочу открывать глаза, но долго так не простоишь, мне не нравится её молчание. Почему ничего не спрашивает? Ничего хорошего за этим не последует.
На выдохе, что есть мочи врезаемся друг в друга пристальными взглядами. Мою малышку заливает тьмой и она с ней не справляется. Ищет просветы, цепляется за каждую черту моего лица, выслеживает правду.
Но она там одна. Ни убавить, ни прибавить.
Неверие, перелив сомнений, обработка воспоминаний, высвечивание моего прошлого образа и…, наконец, вспышкой молнии в глазах жены отображается острое прозрение:
– Нет… - изгибает она губы в жуткой усмешке. – Его слова нелепы! Ты тут не при чём!
Извиваясь, скидывает с себя мои руки и отступает, не теряя зрительную связь.
– Я замешан, Ия. – не двигаюсь с места, чтобы не лишить её последних нитей самообладания.
– Папу убили из-за тебя??
– и я вижу, как на дне её глаз всё замерзает.
– Не напрямую. – каменеет в душе. – Но по моей наводке убийцы оказались в том месте, где и Давид с твоим отцом.
– Что ты говоришь, Игнат?? Ты же семья… - повторяет свою веру, которая в мгновение ока превращается в кисель. – Ты же не мог так поступить! Ты… - пережимает дыхание. – Ты подослал убийц??
Между нами растёт пропасть, ощутимо лопается связь.
Твою ж мать!!!
– Не к ним. – прослеживаю за тем, как малышка подносит руку ко рту и неосознанно мнёт губы.
Её выносит также, как и меня.
– Целью был другой человек.
– Другой человек? – искажающим тоном. – Ты хотел убить человека?? Лишить жизни??
Грудь затапливает сожаление, но от себя не убежишь.
– Я не святой, Ий... ты знала тогда и знаешь сейчас.
– Зачем это всё?! Из-за меня? Из-за холдинга?
– Хотел убрать конкурента. Он мешал нам…
– Нам?? Про кого ты говоришь? – затягивается неморгающий взгляд. – О Боже! Ты говоришь про того Максима Каюмова? – вспыхивает нездоровым румянцем.
– Про этого парня, да??
– Да.
– Просто потому, что он пригласил меня в ресторан?
– Ты слышала его отца. Между вашими родителями был устный договор. Ты была уже сосватана.
– Папа бы без моего согласия ничего не сделал!
– Сделал, Ий. Ты уже была вовлечена в процесс. Вас осознанно подводили к отношениям.
– Если бы я сказала «нет», Розанов, папа бы мигом убрал от меня Каюмова!!
Как же ей будет больно узнать правду…
Для неё он навсегда останется героем и защитником. Такова дочерняя любовь. Незачем ломать и подвергать сомнению это убеждение. Память об отце – единственное, что от него осталось.