Вне подозрений
Шрифт:
— Я не отравляла миссис Тейлор, — продолжала Джойс, — и теперь могу это доказать!
Батлер лениво откинулся на спинку кресла.
— Я и так это знаю, — улыбнулся он. — Это был несчастный случай. И разве не случай привел вас сюда?
Казалось, он дал ей пощечину.
Лицо Джойс неуловимо изменилось — глаза стали глубже, а на губах мелькнула хитрая усмешка. Чувственная фигура словно заполнила до отказа огненное вечернее платье.
— Я глава сатанистской секты, — сказала она. — И это я убила Дика Реншо.
Глава 19
Теперь в библиотеке находились две силы, более опасные и изощренные, чем те, с которыми до сих пор когда-либо имели дело Джойс Эллис или Патрик Батлер. Ибо этими силами были два различных темперамента, которых подсознательно влекло друг другу, которые могли быть любовниками и даже супругами.
— Ну? — осведомилась Джойс хорошо знакомым Батлеру спокойным голосом, правда с едва уловимым оттенком насмешки.
— Это я тоже знал, — ответил Батлер, коснувшись диктофона.
— Знали? — с легким недоверием переспросила Джойс.
— Конечно! — Батлер вскочил.
— Вам меня не напугать, мистер Батлер. Могу я сесть?
Она придвинула другое кожаное кресло так, чтобы оба сидели спиной к камину, видя при этом лица друг друга. В очаге трещали поленья. Джойс, опершись обнаженным локтем на подлокотник кресла, подпирала ладонью подбородок. Глядя на ее улыбку Моны Лизы под темными волосами и складки платья огненного цвета, обрисовывающие фигуру, Батлер почувствовал, что гнев вспыхивает в нем с новой силой.
— Когда я увидел вас в Холлоуэе, — сказал он, живо припоминая маленькую комнату с багровым небом за окном, — то мысленно пришел к выводу, что вы чертовски чувственная и страстная натура…
Джойс улыбнулась.
— А также, — продолжал Батлер, — что вы ловкая и законченная лгунья, чьи слезы выглядят почти как настоящие. Но при такой респектабельности и ангельской внешности вы бы не признались в своей вине даже вашему защитнику. Короче говоря, я сразу понял, что вы виновны, как сам дьявол. Разве я не говорил вам, что никогда не ошибаюсь? Но, — добавил он, глядя в странные серые глаза Джойс, — мне следовало обратить внимание на кое-что еще. Помните, дорогая? Мы сидели друг против друга за маленьким столиком с голой крышкой. Я говорил о смерти миссис Тейлор, а вы рисовали на столе пальцем. Сначала вы прочертили вертикальную линию, а потом поперечную горизонтальную у нижнего конца вертикальной. Перевернутый крест — символ Сатаны! Вы сделали это у меня на глазах, а потом повторили, думая, что я не знаю, о чем это свидетельствует.
— Да, — согласилась Джойс, полузакрыв глаза. Ее щеки пылали.
Батлер наблюдал за ней. Он не собирался напоминать, что доктор Фелл тоже посетил ее в тюрьме, отметил ту же привычку и сообщил об этом ему. В час своего триумфа он предпочитал помалкивать о докторе Фелле.
— Я молилась своему божеству. — Лицо Джойс вновь стало спокойным. — Вы верите в Бога и силу Добра?
— Да.
— Значит, вы должны верить в Сатану и силу Зла, — просто сказала Джойс. — Они неразделимы. Разве я не говорила вам, что я дочь священника?
— Говорили. И о том, какой скучной и ужасной была ваша жизнь.
— Поклонение Богу скучно и утомительно. А поклонение Сатане… — она провела руками по своему телу, — дарует огонь, безумие и радость. Он истинное божество, но еще большим божеством был для меня…
— Ричард Реншо? — осведомился Батлер. — Человек, походивший на меня?
— Да. — Улыбка Джойс стала злой.
Батлер ощутил легкую тошноту.
— Любой, у кого функционируют все пять чувств, — процитировал он доктора Фелла, — должен был понять по ситуации в доме миссис Тейлор, что вы были одним из главных членов секты сатанистов. Вы сами говорили мне, что прожили там почти два года. Миссис Тейлор, одинокая старуха-сатир, у которой было так мало друзей, и вы, недовольная убогой жизнью. Было очевидно, что она уже давно нашептывала вам о радостях «старой религии», как гораздо позже нашептывала Люсии Реншо.
В «Приорате» ощущалась атмосфера преисподней. Я сам обратил на нее внимание во время двух визитов туда. Она таилась в углах, отравляя воздух. Во время второго визита, когда я встретил полицейского, я увидел на столе в холле два серебряных канделябра — такие же, как в доме Реншо, и, вероятно, тоже со следами черного воска. А когда вы пришли в мой дом этим вечером, то наверняка заметили ящик с книгами в коридоре?
— Да, но я не стала их разглядывать.
— Это книги о колдовстве. Многие из них лежали на виду в доме миссис Тейлор, где любой из его обитателей мог их прочитать. Я имею в виду образованных обитателей — мы можем исключить чету Гриффитс и кухарку. Доктор Бирс знал, что там что-то не так. И тем не менее вы уверяли меня, что два года ничего не замечали и считали миссис Тейлор обычной старой леди, которая вам нравилась.
Взгляд Джойс, контрастируя с бесхитростным лицом дочери священника, стал жестким, а ногти начали царапать кожаные подлокотники кресла.
— Сказать вам, что произошло ночью 22 февраля, когда умерла миссис Тейлор? — спросил Батлер. — Это очень просто.
Повернувшись, он бросил в камин сигарету.
— Вы не собирались убивать миссис Тейлор — во всяком случае, пока. Той ночью вы вышли из дома, чтобы отравить Дика Реншо.
— Почему? — Слово плеснуло в него, как кислота.
— В основном, — ответил Батлер, — потому, что он бросил вас, как бросил многих других женщин.
Он молчал, покуда пальцы Джойс на подлокотниках не стали неподвижными.
— Но с тех пор, как это произошло, вы поняли, что после его смерти можете приобрести контроль над сатанистской сектой — а это сулило прибыль, дорогая моя. На пути у вас стояла только старая миссис Тейлор.
Батлер склонился вперед.
— Вас вообще не было в доме миссис Тейлор примерно с половины десятого вечера 22 февраля до половины второго ночи. Вы отправились в дом Дика Реншо, в Хампстеде отравить воду в его графине, зная, что он в отъезде. Вот в чем секрет, в результате которого вас едва не повесили за не ту смерть.
Он снова откинулся на спинку кресла. Джойс оставалась неподвижной.
— Подтверждения? — продолжал Батлер. — Они повсюду. Уильям и Алиса Гриффитс, кучер-садовник и служанка, клялись, что слышали, как около полуночи задняя дверь хлопала от сильного ветра. Потом они сказали, что замок, очевидно, защелкнулся — что было истинной правдой — и дверь перестала хлопать. Я не подстрекал их. Они были правдивыми свидетелями.
Конечно, вы не могли уйти через парадную дверь. Я обратил внимание, что на ней есть не только замок, но также засов и цепочка. Как бы вы тогда могли вернуться, дорогая моя?