Вне поля зрения

Леонард Элмор Джон

— Бердон все еще следит за отелем?

— Следил, но сегодня днем снял наблюдателей. Я, кстати, заехала в Агентство по борьбе с наркотиками, посмотрела досье на Глена Майклса. Его обвиняли во владении с целью сбыта, но вынуждены были закрыть дело. Судя по показаниям, Глен ездил в Детройт, чтобы навестить друга, искал себе работу — можешь себе представить? В агентстве, естественно, поинтересовались, где Глен останавливался в Детройте и кто его друг. Тогда Майклс заявил, что его друг — это Морис Миллер, известный под кличкой Снупи, бывший профессиональный боксер. Я проверила его дело — сидел в «Ломпоке» в одно время с Гленом. Они даже ушли из исправительного лагеря вместе — я еще почему-то подумала, ага, взялись за ручки и пошли себе. Их, разумеется, поймали и отправили

в тюрьму строгого режима «Ломпок», где Глен и познакомился с Бадди и Джеком Фоули. В общем, все подтверждается. Когда мы сидели в машине, Глен все твердил о крупном, подготовленном им деле. И из его слов явствовало, что дело это будет провернуто в Детройте. Одним словом, я позвонила Бердону. Знаешь, что он сказал?

— Даже не буду гадать.

— «А какое отношение все это имеет к нашим грабителям?» А потом добавил, что те уже наверняка на пути в Калифорнию, ибо преступники всегда «бегут прятаться в знакомые места».

— Да неужели? — поднял бровь отец.

— В квартире Бадди я видела телефонные счета. По крайней мере раз в неделю он звонил в Лос-Анджелес. Догадайся кому.

— Сестре.

— Откуда ты знаешь?

— Сама сказала «догадайся», я и догадался.

— Реджина-Мэри Брэгг, бывшая монашка, сдавшая его полиции. Бердон связался с ней сегодня — кстати, в Лос-Анджелесе в это время было пять утра. Она ответила, что брат уехал во Флориду навестить друга, но она не знает ни его номера телефона, ни имени. Интересно, почему Бадди каждую неделю звонит сестре, которая собственноручно сдала его полиции?

— Наверное, не держит на нее зла.

— Я думаю, что он, в сущности, хороший, добрый человек.

— Может, из-за долгих лет воздержания у нее развилась нервная болезнь, и телефонные звонки поддерживают ее стабильное состояние.

— Фоули упоминал, что она пьет.

— В пять утра — вряд ли, — ответил, немного подумав, отец. — Хорошенькое время выбрал Бердон… Если она в самом деле алкоголичка, то с похмелья ведет себя очень осторожно и обдумывает каждое слово.

— Видимо, лучше всего с ней говорить, когда она уже приложилась.

Отец кивнул:

— Вечером, но не слишком поздно.

И они поехали ужинать в «Каменный Краб Джо».

Вернувшись, Карен прямиком двинулась на кухню, звонить Реджине-Мэри Брэгг. В Лос-Анджелесе было восемь вечера.

Отец, захватив с собой коньяк, отправился в гостиную смотреть телевизор. Пощелкал пультом, пока не увидел Роберта Редфорда и Макса фон Зюдова в чьей-то библиотеке. За письменным столом сидел еще какой-то человек. Редфорд наставлял на хозяина дома нечто похожее на «кольт» сорок пятого калибра, а Макс, держа в руке «вальтер ППК» — куда более интеллигентный пистолет, — приказывал Редфорду положить оружие на стол. Он почему-то вспомнил «ЗИГ-Зауер» Карен, подаренный им на Рождество три года назад. Когда она лежала в больнице и очень переживала по поводу его потери, он пообещал подарить ей такой же в апреле, на день рождения, если она будет себя хорошо вести, а Карен сказала: «Я верну себе пистолет, когда найду Джека Фоули. Вообще-то мне нужны туфли, только не покупай их сам. Ладно?» Так она говорила каждый год, а потом превращалась в маленькую девочку, с удовольствием разглядывая подарок, а он с не меньшим удовольствием наблюдал за ней. Макс фон Зюдов подошел к человеку за столом и выстрелил ему в правый висок — прямо на глазах у удивленного Редфорда, — после чего вложил «вальтер» в руку мертвеца. Маршалл Сиско, проработав сорок лет частным детективом, никогда не носил оружия, даже не держал его дома. Его коллеги тоже работали без оружия — даже Карен, когда она по его заданию следила за мелкими жуликами, пытавшимися нагреть страховые компании. Они как раз говорили об этом за ужином. Маршалл безуспешно пытался убедить дочурку заняться частным сыском, возглавить контору, начать зарабатывать настоящие деньги, представляя крупные компании: супермаркеты и рестораны, больницы, производителей мотоциклов и машин… Ей больше не пришлось бы носить оружие и забивать багажник машины всяким полицейским железом. Встречалась бы

только с адвокатами и врачами — что совсем неплохо, если, конечно, они разведены. Зачем зацикливаться на выпивохе ковбое-полицейском, который к тому же обманывает свою жену? Эти козлы все одинаковы. Во время разговора Карен была мила, вела себя в некотором роде хорошо, даже несколько раз кивнула, расправляясь с клешнями краба, а потом спросила, останутся ли Бадди и Фоули вместе. «Не лучше ли им расстаться?» — «Ну что ты будешь делать? — подумал он. — Все мысли моей маленькой дочурки заняты этими преступниками. Говорит о Бадди, а сама думает о Фоули». Он сказал, что, конечно, шансов скрыться у них будет куда больше, если они разбегутся, но если Бадди задумал провернуть какое-нибудь дельце, Фоули его не бросит, так как обязан ему свободой… Макс фон Зюдов и Редфорд уже выходили из дома. Макс повернулся к Роберту, на глазах у которого только что совершил убийство, и спросил, не подбросить ли его куда.

— «Три дня Кондора», — сказала Карен, войдя в гостиную. — Как мне нравится это кино. А знаешь, как называется роман, по которому его сняли?

— Ну?

— «Шесть дней Кондора». Я говорила с Реджиной-Мэри. Голос у нее такой тихий, чуть громче шепота. «Да, чем могу вам помочь?» Настоящая монашка, правда, уже слегка поднабралась, как мне показалось. Я решила рискнуть: «Реджина? Говорит Карен — подруга Бадди из Майами. Он мне сказал, где остановится, я даже записала, а сейчас не могу найти бумажку». Она, такое впечатление, слегка растерялась от моих слов. «О? — прошептала она. — Понятия не имею». Но я ее явно зацепила. «Карен, — прошептала она еще тише, — он недавно звонил, говорил, что у него все в порядке». Я просто не поверила собственным ушам и спросила: Бадди что, уже добрался до Калифорнии, ведь он только вчера уехал? Она возразила: «Нет, он в Лексингтоне, штат Кентукки». А теперь слушай самое главное. Она потом добавила, что в Детройте он будет не раньше завтра.

Отец широко улыбнулся:

— Замечательно.

— Я сказала: «Какой Бадди заботливый, он всегда вам звонит». И знаешь, что она ответила? «Так и должно быть, если он хочет спасти свою бессмертную душу». Что бы это значило, как ты думаешь?

— Это значит, что она мнит себя его билетом на небеса и не потерпит, если он перестанет поддерживать с ней связь. Монашескую рясу она сняла, но в душе осталась монашкой. Что-нибудь еще она сообщила?

— Ничего особенного. Я попросила узнать, где Бадди остановится, может, записать номер телефона. Она ответила, что ей этого не нужно, так как он поклялся честью звонить ей.

— Да, не все монашки добренькие. Судя по твоим словам, Реджина сначала ласково погладит тебя по руке, а потом треснет линейкой. Безумно больно.

Карен предпочла промолчать и выпить.

— Нужно рассказать обо всем Бердону, а тебе этого так не хочется, верно? — заметил отец.

— У ФБР выписаны ордера на арест более шести тысяч беглых преступников. Двумя больше, двумя меньше…

— Шутишь?

Карен сделала еще глоток.

— Пожалуйста, скажи, что ты шутишь, — попросил отец.

В воскресенье Карен вернулась домой лишь ко второй половине игры на Суперкубок. Отец попытался сделать вид, что ее опоздание абсолютно его не волнует.

— Извини, я опоздала. Какой счет?

— Тринадцать-семь, — провозгласил отец, оторвавшись от кружки пива и орешков. — В пользу Далласа. Но еще не вечер, хотя шансы хреновые. «Ковбои» могли бы забить пару-другую, если бы не возились в центре поля.

— Слишком надеются на свою репутацию.

— Погоди, погоди….

— Я встречалась с Бердоном.

Отец даже оторвался от экрана, чтобы кинуть взгляд на свою дочурку:

— Он что, не смотрит игру?

— Хотел, но я ему помешала. — Карен остановилась на полпути из гостиной. — Тринадцать-семь. Всего — двадцать. Ты на сколько поставил? На шестьдесят?

— На шестьдесят один. Конечный счет — сорок четыре — семнадцать, и «Ковбои» ведут на протяжении всей игры.

— Значит, за вторую половину они должны набрать аж тридцать одно очко?