Вне протяжения
Шрифт:
– Я-то думал, получаешь куда больше… – удивлённо протянул одноклассник, едва не пропустив перемену огней светофора.
Он высадил Стаса поближе к дому за площадью напротив Павелецкого вокзала. Веткин понимал, что злиться на школьного приятеля за незнание реалий чужой профессии глупо. Он тут совершенно не причём, тем более, как выяснилось позже, несмотря на бодрый настрой и автомобильный энтузиазм, у Славика и своих проблем доставало. Вскоре от общих знакомых Веткин узнал, что пока инженер мотался по далёким степям, чтобы обеспечивать семью, его жена нашла другого, и теперь они делят через суд детей, квартиру и совместно нажитое добро.
Но проклятый вопрос материального благополучия не давал Стасу покоя особенно после откровенного разговора с Вячеславом. Это могло бы показаться странным,
На улице стояла необычно пасмурная и промозглая зима, не хватало солнца, не хватало крепкого, здорового, хрустящего снегом морозца. Стас ощущал постоянную усталость, полгода до того проработал на полторы ставки, да ещё прикупал праздничные дежурства у коллег, которые имели другие планы на вдвойне оплачиваемые сутки. К тому же, недавно перестал встречаться с очередной пассией, которая слишком настойчиво выражала желание перебраться к нему насовсем.
Постоянно низкое свинцовое небо, редкое тусклое солнце в разрывах туч, холодные северные ветра, пробиравшие до костей, в эту исключительно обделённую снегом зиму никак не способствовали бодрости духа. Всё ему крайне обрыдло, включая друзей и знакомых, переменить полностью и разом, как по мановению волшебной палочки, теперешнюю жизнь было бы как нельзя кстати. Так что устроиться врачом на рыболовецкое судно показалось очень заманчивым и позволяло заодно с прочим навсегда избавиться от бесконечных материальных проблем.
Как по заказу, следом нашлось в газете ещё одно любопытное предложение. Требовался врач на два года, чтобы обслуживать шахтёров на острове Шпицберген – по карте всего-то в тысяче с лишком километров от северного полюса. Платили там даже больше, чем в рыболовном флоте. При желании по истечению срока договор мог продлеваться не раз.
Но, когда он разузнал о подробностях быта у вернувшегося оттуда старшего выпускника его же вуза, ехать в те края совершенно расхотелось. И вовсе не долгие полярные ночи или наличие одних сублимированных фруктов и овощей, принимавших привычную форму лишь в стакане с водой, отпугнули от весьма заманчивых условий. Цинга оставалась очень серьёзной проблемой островитян, как тамошние медики ни старались с ней бороться с помощью лошадиных доз аскорбиновой кислоты. Как выразился сам вербовавшийся на два года – после возвращения большая часть денег ушла у него на протезирование зубов, которые сыпались у всех на острове, как шишки с ёлки. Если он и сгущал краски, работа на Шпицбергене перестала казаться настолько желанной, как вначале.
После запроса по почте из Мурманска пришла анкета, которую Веткин немедленно заполнил и отослал назад с копиями документов и вскоре получил оттуда «добро». Ещё месяц ушёл на заочную проверку его благонадёжности в КГБ, поскольку по условиям будущей службы предполагались заходы в зарубежные порты с выдачей валюты при увольнительных на берег.
На выбор предлагались два варианта. Первый – врач общего профиля на БМРТ, большом морозильном рыболовном траулере с экипажем до ста членов. Второй – служба на ПР, производственном рефрижераторе, входившем в состав флотилии. Из трёхсот его человек две трети составляли женщины, занятые на приёмке и разделке рыбы. Потому в медицинский штат ПР, кроме среднего персонала, включая рентгентехника, входили гинеколог и три других специалиста – терапевт, хирург и стоматолог. Судя по приложению к контракту, ежемесячный заработок врача в море превышал получаемый сейчас Веткиным в стационаре в три-четыре раза.
Кроме того, Стасу стало известно, что доктора на ПР нередко могли подрабатывать на разделке рыбы, разумеется, по договорённости с капитаном или старпомом. Но вскоре нашлись знавшие не понаслышке, разъяснившие Веткину, что на такой работе, особенно среди новичков, нередки травмы с потерей пальцев. Обращение со шкерочным ножом при обработке улова требовало не только осторожности, но определённых навыков и сноровки.
Однако, жизнь в составе столь необычного экипажа с преобладанием представительниц прекрасного пола продолжала представляться Стасу достаточно соблазнительной, пока он не наслушался новых баек от тех же бывалых про нравы, царившие среди такой массы женщин, надолго отрезанных морем от берега.
Нередко поминались изнасилования гражданками из экипажей ПР мужчин-врачей, сходные с известными фактами в женских исправительно-трудовых колониях. Прикинется, к примеру, такая работница с накаченными ежедневным физическим трудом мышцами беспомощной больной, требующей срочной медицинской помощи. И едва врач сострадательно начнёт измерять давление старым ртутным тонометром, как та молниеносно вырубит его ударом по голове массивным футляром аппарата. Таким образом, у дамочки оказывается достаточно времени исполнить свой неотложный замысел. Технически для того надо всего-то мужчинке без сознания перетянуть детородные органы подручным шнурком или ниткой для их избыточного кровенаполнения. Правда, можно так травмировать жертву, что у неё, то есть у него потом вполне возможна самоампутация… Только никого из насильниц такое никогда не останавливало… Брр! Потому вполне объяснимо Стас выбрал должность врача общего профиля на БМРТ с полностью мужской командой.
Оставалось только подписать присланный договор, получить перевод на причитающуюся сумму в размере свыше обычной его полугодовой зарплаты и отправляться в Мурманск на место новой службы. Очевидно, столь большие подъёмные предусмотрительно выплачивались сразу, чтобы вербуемый не «соскочил». Если кто передумывал через некоторое время после получения денег, то вряд ли уже сумел бы сразу вернуть полностью такую внушительную сумму.
Однажды после очередного изматывающего дежурства он заглянул в ближайшую пивную с целью расслабиться перед тем, как добраться до вожделенной подушки. В таких заведениях сидячие места изначально не предусматривались, чтобы не было соблазна задержаться надолго перебравшим лишнего посетителям. За его высоким столиком случайно оказался небритый мужик средних лет с убедительным синим якорем на запястье. Бывалый мореман с охотой поделился за кружкой-другой своими воспоминаниями. Он уверял, что при долгих плаваниях не так уж редки случаи психозов, особенно среди медиков. При многодневном отсутствии работы тем остаётся только валяться в каюте, часами глядеть в потолок, изнывая от безделья, заливаться спиртом в одиночку или с начальством. Тут и «белочка» может накрыть. Собеседник не только слышал о неоднократных попытках суицида, но и сам наблюдал такие срывы, чаще всего завершавшиеся успешным прыжком за борт.
Убедительные свидетельства очевидца не могли не встревожить Стаса. Сам он никогда не жаловался на свой вестибулярный аппарат, но вполне представлял, что, кроме возможной «морской болезни», его ждёт долгое пребывание в тесном изолированном мирке среди безбрежного моря. И ещё далеко не факт, что он сможет нормально такое перенести.
Однако гораздо больше Веткина беспокоил вопрос о жилплощади, тем сильнее, чем ближе шло к окончательному решению. По условиям требовалось немедленно сняться с прописки, затем одну-две недели «висеть в воздухе» до оформления документов в Мурманске. Поскольку квартира являлась ведомственной, в своё время закреплённой за его умершей матерью и перешедшей затем к наследнику, не имевшему ни малейшего отношения к службе родительницы, то не исключалась возможность лишиться казённого жилья раз и навсегда. Многое с этим выглядело неясно и неопределённо. Твёрдых гарантий сохранить крышу над головой и прописку ему никто дать не мог…
Но, надо же было так случиться, в это самое время всего за одну ночь брызнула зелень по кустам и газонам парков, по ветвям деревьев на всех без исключения городских улицах и проспектах, причём одновременно. Солнце уверенно и надолго закрепилось на местожительство в положенном ему от природы участке небосклона. Гражданки всех возрастов и комплекций, словно сговорившись, дружно избавились от тёплой одежды и стали чаще улыбаться встречным незнакомцам. Словом, наступила неизбежная Весна. Зимняя хандра вмиг осталась бесповоротно позади, без остатка растворившись, подобно импортному баночному кофе, в ласково потеплевшем пространстве вслед за надоевшими холодами.