Вне закона

Приходько Олег Игоревич

Луч прожектора падал на водительскую дверцу «БМВ». Правая же половина оставалась в тени. Евгений выскочил из своего укрытия, пригнувшись, перебежал дорогу, и зашел с затемненной стороны. Присев, осторожно выглянул из-за капота, убедился, что по-прежнему никто не смотрит на дорогу, и дернул пассажирскую дверцу. Фокус не удался: машина оказалась запертой. Пришлось ретироваться. Едва он успел перевести дыхание, добежав до «москвича», дверь конторы отворилась — железнодорожник выпустил гостя с явно опустевшей сумкой. Тот сел в машину, развернулся, объехав фургон, и помчал по направлению к вокзалу. Евгений лег на сиденье, чтобы не попасть в полосу фар,

мысленно благодаря Всевышнего за то, что тот не позволил ему проникнуть в салон иномарки: на столь быстрое возвращение ее водителя он не рассчитывал. Никакая выдумка не смогла бы убедить этого типа, что сыщик оказался здесь случайно. За «БМВ» Евгений не поехал, тем более что бензина в баке оставалось не больше пяти литров. Он вырулил на асфальт и остановился у площадки на том самом месте, где только что стоял «БМВ». Определив старшего среди рабочих, хлопнул дверцей, подошел.

— Здрасьте… Можно на минуточку? — обратился к нему с заискивающей улыбкой. Тот на приветствие не ответил, настороженно уставился на незваного визитера. — Не возьмете ли под крышу товар на пару суток?

— Нет, нет, — категорически отказал бригадир, — вишь, завалены под потолок. За хранение не платят и площадь не освобождают, только пусти!..

— Да тут… такое дело, понимаете ли, — не сдавался Евгений, — арендовали недостроенный спорткомплекс, а он течет.

— Отъезжай! — крикчул бригадир водителю опустевшего фургона, потеряв интерес к просителю.

— Сахар ведь, нельзя ему под дождем, — уговаривал Евгений.

— Да не решаю я эти вопросы, земляк. Иди вон к начальству, говори с ним. Только все равно места нет… Ближе давай! — махнул он шоферу фургона, становившегося под разгрузку. — Погоди денька два, в понедельник вот эти обещали свой хайпалон отправить, — может, освободится угол.

— Чего-чего отправить? — не расслышал проситель.

— Хайпалон, навроде сырой резины… Майнай, Коля! — и бригадир побежал к крановщику.

Евгений подошел к водителю фургона.

— Издалека, браток? — спросил по-свойски.

— А что? — тот лениво выпустил струйку дыма.

— Могу загрузить, если по пути. О цене договоримся.

Тот помолчал, обдумывая предложение.

— Из Зарайска, — ответил ок, наконец. — По Рублевскому шоссе. Идет?

Бегоний присвистнул, замотал головой.

— Как раз напротив, — вздохнул он с сожалением. — А в АТП тебе когда возвращаться?

— Да заводские мы. Завод синтетических полимеров Скокова, слыхал? Разгрузятся ребята и сразу колонной назад.

— Ясненько. Ладно, извини. Найду кого-нибудь.

— Частника найми, — посоветовал вслед водитель. — Частника лучше всего.

Евгений вернулся к машине. Шел одиннадцатый час, предстояло еще заправиться, съездить на мойку, покормить пса и пробежаться на сон грядущий.

Ночью раздался телефонный звонок. Евгений лениво протянул руку, снял трубку и тут же вскочил, услыхав единственно желанный в любое время суток голос:

«Алло!.. Женя!.. Ты меня слышишь?.. Как там у вас?..»

— Мадам, уже падают листья! Слышу хорошо, как у тебя?..

«Алло!.. Алло!.. Женя!..»

— Говори, я слышу! Слышу, Валерия!.. Алло!..

«Женя, если ты меня слышишь: я жду тебя»!

— Я слышу, — тихо сказал он, понимая, что говорит в пустоту. — Эй, барышня! Соедините как следует! Алло!..

«Женя, перезвони, если можешь!..»

Он заказал Париж и лег, но сон больше не возвращался.

Пес храпел, растянувшись на ковре и положив голову

на тапочки. Евгений думал о том, что, наверно, очень нужен сейчас Валерии. Сомнений тут и быть не могло, потому что иначе за три года, прошедших со дня их разлуки, она давно могла бы найти себе какого-нибудь француза. Она же регулярно присылала ему письма, и он отвечал, чувствуя в минуты эпистолярного творчества приливы нежности и тоски. Была ли то тоска по прошлому? По той женщине, которая мелькнула в его жизни и исчезла, как будто и не было никогда их мимолетной встречи? Письма приходили все чаще и чаще, и с каждым днем, месяцем, годом он чувствовал, что пора расставлять точки над «i». Думал о том, что едва ли приживется там, на чужбине; боялся, что, взвалив на плечи груз ответственности за семью, никогда уже не сможет быть тем прежним Женькой Стольником, которым хотел остаться сам и оставался для нее поныне. Да и она в своем разрыве с бывшей Родиной была так решительна, что он никогда бы не рискнул предложить ей возвращение в мир несбывшихся грез и сплошного обмана. Что, если посредством писем она всего лишь пытается унять боль одиночества, а ему пишет лишь по той простой причине, что писать больше некому? Зачем, зачем ей нужен именно он, зачем частичка его души так прочно поселилась в ней, в целом благополучной и нестарой еще женщине из богемного мира, чуждого и непонятного профессиональному неудачнику? Сколько же усилий приложил он, чтобы не строить иллюзий по поводу их отношений! Но если это любовь, то, должно быть, она и в самом деле всесильна и необъяснима.

Междугородка отозвалась через час.

«Париж заказывали?»

— Да, да!

«Не соединяет. Будете ждать?»

— А что у вас соединяет, барышня?

«Лондон могу предложить. Устроит?»

— Тогда, пожалуйста, Букингемский дворец. Спросить Лизу.

«Ожидайте».

9

«Скорее всего, ее хотят скомпрометировать слежкой, а это значит, что я должен себя обнаружить, — еще и еще раз просчитывал ситуацию Евгений. — Тогда в игре задействован кто-то третий, чтобы проверить — не тащится ли за ней «хвост»…»

В пять часов утра он уже сидел на ступеньках лестницы в подъезде дома номер пять по улице Лесной. Вымытый и заправленный «москвич» стоял в ста метрах отсюда среди других бездомных машин. Из окна лестничной клетки Евгений поглядывал на улицу, надеясь в редких прохожих узнать «топтуна», но если таковой и существовал, то замаскировался отменно: не исключено, следил из противоположного дома.

Диск счетчика двадцать пятой квартиры стоял на месте, лишь изредка проворачиваясь с малой скоростью — срабатывало реле холодильника.

Была суббота. Никто из дверей не выходил, люди отсыпались после трудовой недели. В шесть часов этажом выше заработал «Маяк», звякнула кастрюля, зажужжала кофемолка, послышались шаги. Потом опять все стихло, лишь гудели троллейбусы да изредка проезжали легковые автомобили, притормаживая у светофора.

«Три дня, — думал Евгений, разглядывая фотокарточку женщины. — Почему именно три?..» Интерес к сроку, оговоренному посланником клиента, был не праздным: груз, доставленный в пакгауз товарной станции с Зарайского завода, должен пролежать там до понедельника — те же три дня. Случайность или они действительно интересовались поведением красавицы в связи с хайпалоном непонятного назначения?.. Так или иначе, но совпадение этих сроков было единственной зацепкой. Для каких бы то ни было версий недоставало фактов.