Вне зоны доступа
Шрифт:
— Ясь, я что-то не то сделала, да? Нужно было тебе сразу сказать? Это важно?
Я перевела взгляд на мать и покачала головой.
— Нет, все нормально. Ты точно не хочешь чая?
— Нет.
— Тогда я к себе пойду. Поздно уже, и дождь этот…
Я неопределенно взмахнула рукой, как будто дождь хоть как-то объяснял мое желание спрятаться от всего мира, и вышла из кухни. День догорал, тени деревьев становились все выше и выше, пока не слились в одно серое унылое пятно, наползающее на дом. Дождь прекратился, тучи развеялись, и лишь в высоких макушках елей запутались пушистые обрывки подсвеченных
Данил так и не пришел. Я не видела его всего сутки, но и этих часов оказалось для меня слишком много. Я томилась, изнывала по ставшему таким привычным ощущению физической близости. Той близости, которой я и не знала раньше. Или давно забыла… Кончики моих пальцев подрагивали от желания коснуться Данила, провести по его груди, слушая биение сердца, вдохнуть полной грудью его аромат. Прожить весь тот спектр эмоций и чувств, который, отсекая ненужные мысли и страхи, окунает в голые ощущения. Ни один телефонный разговор не может этого дать. Сейчас я это понимала, как никогда. А тогда я просто себя обманывала…
Да, я хотела этой близости. Простых обыденных вещей. И больше не была уверена, что готова так просто от них отказаться ради… мечты? Наверное, так. Птах действительно стал моей несбывшейся мечтой. Мне стоило это признать, но почему-то сердце не желало мириться с доводами разума.
Что мне делать? Быть с Данилом и ждать звонка Птаха? Снова дышать вполсилы? Жить с оглядкой на это «а вдруг»? Вдруг позвонит, вдруг захочет встретиться…
Не в силах оставаться на месте, я вскочила с постели. Натянула спортивный костюм и, как шпион, озираясь по сторонам, выбралась из окна. Прежде, чем решиться на что-то, мне еще раз нужно было увидеть Соловьева. Просто посмотреть ему в глаза и, наконец, для себя решить, что же между нами происходит? Может быть, даже прямо у него спросить, потому что сейчас ничего не понятно. А я так сильно… чертовски сильно устала от этой неопределенности.
Когда я постучала в окно его спальни, Данил работал с ноутбуком, подложив под поясницу подушку.
— Привет.
Данил облизал тонкие губы, растер затылок и бросил взгляд куда-то за спину. Он выглядел озабоченным и каким-то потерянным, что ли? Как будто сомневался, стоит ли меня впускать.
— Я не вовремя? — спросила, невольно отводя взгляд в сторону. — Что-то случилось?
Не знаю, — сглотнул он. — Просто… может быть, все скоро изменится.
Я потерянно кивнула и отступила на шаг, но Данил перехватил мою руку и потянул на себя, заставляя сесть на подоконник. Не знаю, почему, но мне так чертовски хотелось плакать. Или кричать. Или просить… Выбери меня. Пожалуйста, выбери меня… Не её. Но разве я имела на это право? Я ведь и сама не знала, каким будет мой выбор.
Глава 21
Известие о том, что мой прежний номер восстановлен, здорово выбило меня из себя. Я понятия не имел, что мне делать дальше. Намного проще было жить, когда от тебя вроде как ничего не зависело. Я и жил. Периодически дергал Кирыча и тем самым затыкал пасть собственной совести, тоненький голос которой все чаще звучал у меня в голове. Я так странно себя чувствовал. Одна часть меня тянулась к Тени, а другая (так случилось само собой) намертво вросла в Яську.
Хотя, конечно, мог бы и догадаться. Столько всего повидавший на своем пути, я ведь не очерствел сердцем. А так-то было много всего, да. Перестрелки, теракты, войны, голод в Африке, нехватка питьевой воды… Землетрясения в Японии и пожары в Бразилии. Красный крест, миротворческие миссии под эгидой ООН, эпидемии эболы и угроза полного исчезновения белых носорогов. Какие только темы я ни освещал. Зная, сколько грязи вокруг, нажравшись её досыта, я, тем не менее, верил во что-то высшее. В справедливость ли, в дружбу, любовь… Я верил. Учитывая мой образ жизни, иначе быть не могло. Самым важным для таких, как я, было понимать, ради чего это все. И я понимал. Ради справедливости, дружбы, любви…
В общем, любовь к женщине не стала для меня чем-то из ряда вон. Я был готов к этим чувствам, я им радовался, как ребенок, как никто понимая всю ценность свалившихся на меня эмоций. Я и выжил-то им благодаря, господи! Вслушиваясь в мерный стрекот калашей, с помощью которых две банды африканских повстанцев выясняли, у кого хрен увесистей, замерзший, измученный жаждой и голодом, я держался на голом упрямстве. Ну, не мог я сдохнуть, не заглянув в глаза моей Тени. Не сказав все, что чувствую, не объяснив, кем она для меня стала! Всем… всем для меня стала, да. Заполнив собой мою душу…
Так как же в нее проникла другая?
Задаваясь этим вопросом, я так и не нашел в себе сил посмотреть Яське в глаза, хотя еще совсем недавно собирался вновь сбежать к ней. Но нет. Потом, когда буря в душе уляжется. Когда притупится все, что так остро сейчас. Я подхватил распечатки документов, которые удалось нарыть, и заставил себя углубиться в их изучение. Пожалуй, полученных материалов было уже достаточно, чтобы дать делу ход, но я привык перестраховываться.
Стук в окно прозвучал для меня неожиданно. Яська никогда не приходила ко мне сама. Сердце дернулось. Даже через усеянное тысячами блестящих капель стекло ее лицо я бы узнал из тысячи.
— Привет, — улыбнулась грустно, когда я распахнул створки. — Я не вовремя? Что-то случилось?
Ничего! Наверное… Если не считать того, что её голос… её нежный голос заставляет меня дрожать от нахлынувших воспоминаний.
— Я не знаю. Просто… может быть, все скоро изменится.
У меня не было сил ей врать. Но и как ей все объяснить — я не знал, а потому лепетал что-то невнятное. Да я и сам не знал, что будет и уже ни в чем не был уверен.
— Наверное, мне не стоило приходить.
— Что? Нет! Стой!
Я дернул Яську за руку, заставляя слезть с подоконника. Чтобы выиграть время, склонился вниз, стягивая с нее изрядно грязные ботинки.
— Не говори чепухи. Просто…
— Просто, может быть, все скоро изменится? — повторила мои слова чуть звенящим от напряжения голосом. Нерв на моей щеке дернулся. Я кивнул. Черт… в конце концов, сама Яська мне ничего не обещала! Напротив! Говорила, что любит другого, и все такое. А сейчас? Сейчас тоже любит?
— Я не знаю. Все так запуталось.