Вне зоны доступа
Шрифт:
— Окей… Окей! Не бесись. Я попробую что-нибудь придумать. Может, расскажешь, какого черта происходит? Говорю же, что все твои контакты мы можем восстановить и так.
— Мне могут позвонить, — просипел я и, выпятив вперед указательный палец, повторил. — Просто сделай это. Верни мне мой номер.
— А ты сам позвонить не можешь?
— Что?
— А ты сам позвонить не можешь? — повторил свой вопрос Кирыч.
Я провел рукой по лицу. Растер колючий подбородок, чувствуя, как ноги подкашиваются от облегчения, волной пронесшегося по телу и ударившего под колени. И тут же снова вернулся страх. А что, если я не помню?! Что, если забыл эти проклятые цифры? Наверное, со стороны в этот момент я выглядел как безумец. По крайней мере, разговоры и смех за столом стихли, и я уже мог примерно представить, о чем думают эти придурки. Решили, что Данил Соловьев уже не тот, что Данил Соловьев тронулся в этом вашем Судане… Да к черту, что они думают. К черту их всех.
— Номер все равно восстанови, — пробормотал я, ткнув на прощание указательным пальцем в грудь Кирыча.
— Да погоди ты. А пакет? Здесь все… телефон, твой новый номер и восстановленная пресс-карта.
Я забрал из рук Кира пакет и, не прощаясь, пошел прочь. В тишину.
От клуба до моего дома было рукой подать, и я решил прогуляться. После года, проведенного в заключении, почти без движения, мне стоило больше двигаться, чтобы вернуть себе прежнюю форму. И я не упускал ни единой возможности.
Я перешел улицу и побрел вверх по тротуару, когда услышал это… Акапельное пение трех подвыпивших дамочек. Непонятно, почему, но я обернулся. Замер, без тени улыбки наблюдая за, наверное, довольно смешным перформансом. Гадая, что же в происходящем заставило меня остановиться. Или… скорее, кто?
Яна Валентиновна Стоцкая… Врач первой категории. Уникум и чудо, как утверждала Леська. Я растер переносицу, отвернулся и зашагал прочь. Но это не помогло, меня преследовали видения прошлого.
— Я её нашла! — заявила моя жена, падая на стул в одном модном столичном ресторанчике, в котором мы пересеклись за обедом.
— Правда? И кого же ты нашла?
— Врача, который нам поможет.
Улыбка на моих губах застыла. Ей богу, к тому времени мне уже порядком осточертели эти разговоры. Но Леська как будто помешалась на идее родить. Свято веря в то, что это позволит нам укрепить брак. Как будто наш брак в этом нуждался…
— Мне ее Карелина посоветовала. Помнишь Карелину? Редактора из отдела новостей? Хорошая баба. Говорит, семь лет с мужем старались, и все никак. А потом пошли к этой Стоцкой и о, чудо! Двойня… Представляешь?
Откровенно говоря, я не представлял. Мне хоть бы к мысли об одном младенце привыкнуть, а тут…
— Представляю.
— Так вот, я почитала, что об этой Стоцкой пишут в сети, и если хоть половина из этих историй правда — мы на верном пути. Клянусь, на нее, как на икону, мамашки молятся. Говорят, что если у Стоцкой не забеременеешь, то всё… пиши пропало. Причем многие даже до ЭКО не доходят. Все естественным путем получается!
— Чудо-то какое…
— Эй! Ты, кажется, не рад?
— Я не знаю. У нас за последние годы сколько попыток было, а, Лесь? Зачем это все? У нас Светка есть? Есть. Вот не было бы её — я бы еще понял, а так…
— Так я и знала. Ты просто охладел ко мне. С тех пор, как я осела дома, ты…
— Это еще тут при чем?
— При том! Ты как будто отдалился от меня.
— Это неправда.
— Почему же я чувствую себя такой одинокой?
— Я в работе весь, под завязку… Ты же знаешь, Лесь.
Я перехватил ладошку жены и легонько сжал. Может быть, нашим отношениям и не хватало страсти, но Леську я любил. Как любят доброго друга, или боевого товарища. Я с ней сросся, сплелся корнями.
— Тогда… Пожалуйста, давай попробуем? Я тебе сына рожу…
Она улыбнулась своей фирменной улыбкой, и я согласился. А уже через неделю мы пришли на свой первый прием к Стоцкой. И я залип на ней… Она что-то говорила, спрашивала, а я сидел и пялился на нее, как дурак, представляя, как было бы круто ее сфотографировать. Да, меня, как любого приличного фотографа, завораживали лица. А в Стоцкой… в Стоцкой было на что посмотреть. Она была совершенна.
Даже когда почти год спустя она вышла из родзала, чтобы сказать, что Леська с ребенком погибли, я не сразу смог сосредоточиться на ее словах. Поначалу просто смотрел в ее посеревшее лицо, в попытке понять, куда делись присущие ему краски? Ведь даже васильковые глаза Стоцкой в тот момент выцвели, будто кто-то белил добавил в их яркую синь.
— Данил, вы меня слышите?
— Что?
— Мы сделали все, что могли.
— Что? — я попятился, чуть не сбил с ног медсестру, опрокинул тележку с лекарствами.
— Мне очень жаль.
Жаль? Ей было жаль?! Весь мой мир рушился, летел к чертям, а ей… ей было жаль?
Совсем рядом взвизгнули шины. Отвыкший от этих звуков, я шарахнулся в сторону. Налетел на мусорный бак. Чуть было не сбившая меня машина остановилась. Резко сдала назад. Стеклоподъемник опустился, и из окна высунулась лохматая голова.
— Совсем ополоумел?! Смотри, куда прешься…
— Извини, мужик… Извини.
— Ты как вообще? Нормально? — сбавил обороты водила.
— Ничего. Жить буду.
— Ну, давай. Под ноги смотри, камикадзе.
Я кивнул и поплелся к дому. Поднялся на свой двадцать восьмой этаж. Стараясь сильно не греметь замками, открыл квартиру. Я купил ее сразу после Леськиной смерти. Потому что больше не мог находиться в нашем с ней доме. Здесь же было просторно и светло. А главное — ничего не напоминало о том, чего я лишился. Дверь, ведущая на террасу, была приоткрыта. Я уселся на порог и уставился вдаль. Сколько бессонных ночей я провел здесь? Один… но чаще в обществе Тени…
Руки сами собой потянулись к телефону. Сейчас я отдал бы полжизни за то, чтобы ее услышать. Я бы отдал полжизни… Пока разобрался с новым телефоном, пока трясущимися непослушными пальцами всовывал симку, которая теперь была даже не микро… Чтоб его!
Когда экран приветливо мигнул ярким светом, я уже едва не подпрыгивал от нетерпения. Только бы услышать ее… только бы услышать. Скорей! Сердце колотилось, как сумасшедшее. Мы с ней год не разговаривали. Уже почти целый год… И за это время могло так много всего случиться. Черт!