Внепапочная беременность
Шрифт:
Мать несмело постучала.
– Прием окончен, - послышалось из-за двери.
Татьяна Ильинична робко просунула голову.
– Пожалуйста, - промямлила она.
– Проходите, - смилостивилась врач.
– Понимаете, ей учиться еще. Как же она с ребенком-то. Она сама еще ребенок, - Татьяна Ильинична протянула деньги.
– Заберите деньги, поздно уже, никто на таком сроке не возьмется аборт делать.
– Ну, как же так, как же так, - запричитала Татьяна Ильинична. Вся ее жизнь рушилась на глазах. – Одна она у нас, поздняя, понимаете.
– Понимаю, но ничем помочь не могу. Раньше думать надо было, - отрезала врач.
Татьяна Ильинична вышла из кабинета постаревшей лет на десять.
До дома добирались в полном молчании. Пришли уже затемно. Отец курил на пороге.
– Ну что? Что врачи сказали? – подпрыгнул он, завидев жену с дочерью.
– Поздно, Сереженька, поздно, - Татьяну Ильиничну, не уронившую ни одной слезинки, словно прорвало. Она упала на руки мужа, горько рыдая. – Сереженьььккккаааа.
– Успокойся, мать, - Сергей Иванович усадил жену на порог, поднялся, вытаскивая из брюк ремень.
– Сереженька, ты что, нельзя, рожать ей скоро, - Татьяна Ильинична схватила мужа за руку.
– Тьфу ты, - зло плюнул Сергей Иваныч, - ну вас, баб, на хер. Сами разбирайтесь, - и ушел в ночь.
– Сереженька, ты куда?
– Пить пошел, куда еще, - зло обронила Людка. – Как будто ты не знаешь.
– Не смей так об отце, - заикаясь, произнесла Татьяна Ильинична.
Людка исчезла в доме и вышла на порог со стаканом воды:
– На, выпей, и успокойся. Значит, так, - начала она, пока Татьяна Ильинична пила. – Пока живот не видно, я буду ходить в школу. Это еще месяца два. С завтрашнего дня ты начнешь подкладывать под платье подушку. Ну, или что-то другое, придумаем по ходу.
– Я? – перебила Татьяна Ильинична, - поперхнувшись водой.
Людка хладнокровно постучала ее по спине и продолжила:
– Да, ты.
– Побойся бога, мне сорок семь.
– И не в таком возрасте рожают, - заверила Людка.
– Стыдно перед людьми, - привела последний аргумент Людка.
– А что дочь у тебя шалава, не стыдно?
Татьяна Ильинична проглотила обиду, запила водой.
– Как только у меня появится живут, буду сидеть дома. Всем скажешь, что я вынуждена была уехать, помогать твоей умирающей сестре в город.
– Какой сестре?
– Татьяна Ильинична открыла от удивления рот. – У меня нет сестры.
– Значит появится, - подытожила Людка. – Сходишь к директору, договоришься, в новом году продолжу учиться, - посчитала Людка на пальцах, - главное, школу закончить. Если будут спрашивать, почему к местной фельдшерихе не ходишь, скажешь, что боишься, беременность поздняя, встала на учет в райцентре. Поняла?
– Татьяна Ильинична кивнула. – В роддом лягу заранее, пусть отец возьмет у Толика машину, я на заднем сидении спрячусь. Отец скажет Толику, что тебя рожать везет. Ты поедешь со мной, напишу от ребенка отказ. В селе скажешь, что ребенок умер при родах. Беременность поздняя, все поверят.
– Как отказ? – ужаснулась Татьяна Ильинична. – Да я в жизни такой грех на душу не возьму.
– Возьмешь, куда денешься? – прикрикнула Людка. – Кому он нужен, уюлюдок?
– Да как ты можешь, - Татьяна Ильинична ударила дочь по щеке. – Сама же нагуляла. Избавиться она видите-ли решила.
***
Ребенок родился в срок. Мальчик. Темненький, с одной сросшейся бровью.
«Значит, Ахмед», - со злостью подумала Людка.
– Ой, он же на нас с отцом совсем не похож, - причитала Татьяна Ильинична, - как я людям в глаза смотреть буду.
– Оставим его здесь и все дела, - настаивала Людка.
– Заткнись, или тебя здесь оставим, - отрезала мать
На выписку пришли только Татьяна Ильинична и изрядно поддатый Сергей Иваныч.
– Уже нажрался? – прошипела Людка, сунув матери орущий кулек.
– Ну, надо же отметить рождение внука, - оправдывался отец.
– Сына, отец, сына, не ляпни ничего по пьяной лавочке.
– Как скажешь, доча, - примирительно поднял руки Сергей Иваныч.
– Мать, дай хоть на сына-то взглянуть. Ой, а че он черненький-то такой. От негра, что ли, нагуляла, - он вопросительно глянул на дочь.
– Ты негра хоть раз видел? – вскинулась Людка.
– Так вот же он, вылитый негритенок, - заржал Сергей Иваныч.
***
На следующее утро записали новорожденного на Татьяну Ильиничну и Сергея Иваныча.
– Как назовем-то? – поинтересовался отец у Людки.
– Как хотите, мне все равно.
– Ну, значит, Иваном, в честь отца, - решил Сергей Иваныч. – Будет Иваном Сергеичем. А что? Хорошо звучит.
Ивана Сергеича с помпой привезли домой, в деревню, на Толика машине, за рулем трезвый, как стеклышко, Сергей Иваныч.
– Ну, что, народ, встречайте пополнение. Гляньте какого богатыря мать мне на старости лет сварганила.
Соседи зашумели, обступили счастливых родителей.
– А что черненький такой?
– В деда, он у меня казаком был, - вступила Татьяна Ильинична.
– Гарный хлопец, гарный.
Людка юркнула в дом.
– И Людка наша вернулась, померла тетка-то, царствие ей небесное, - сообщил Сергей Иваныч.
– Гуляем, мамка, организуй стол.
***
Людка на третий же день отказалась кормить, туго перевязала грудь и на все увещевания отца с матерью злобно отвечала:
– Я же вам говорила, не нужен он мне, оставить его надо было.
– Ах ты ж сучка малолетняя, - отец наотмашь ударил дочь по лицу, - оставить. Ноги надо было раздвигать меньше.
Людка, всхлипывая, выбежала из дома.
– Куда ты на ночь глядя? – заорала мать вслед.
– Не трожь, - сказал свое мужское слово Сергей Иваныч. – Перебесится, вернется.
Ванечка проснулся и стал орать.
– Проголодался, - всплеснула руками Татьяна Ильинична.
– Или до Марьи, молока купи, скажи, что молоко пропало.