Внешний враг
Шрифт:
— Ну, я думал, может добить? Они ведь как в память придут поквитаться захотят…
Гаврила хмыкнул, поняв, откуда шла вонь.
— Нет. Сперва они отмываться пойдут, а речка тут не близко… Успеем уйти.
Воевода натянул халат, подпоясался и принялся пристраивать на спине меч. Саблю с легким вздохом уронил рядом с атаманом. Махать ей было легко, но против хорошего двуручного меча, которым мог оказаться вооружен его следующий противник, она могла и не устоять.
Разбойники лежали беспомощные, и Избор сказал.
— Одних… В лесу… Беспомощных…
— Пойдем, — настойчиво сказал Гаврила. — Если уж ты пошел в разбойники, то тебя можно
Исин ушел уже шагов на двадцать и теперь оглядывался, ожидая Гаврилу и воеводу.
— Ты говоришь так, словно и сам был таким.
Гаврила покачал головой.
— Таким? Нет. Я был куда как более удачливым. И чистым.
Он посмотрел на разбойников и поморщился, представив, как они теперь пахнут.
— Никогда не поверю, что и тебе пришлось пошалить на дорогах…
— На дорогах? Ну, нет. Пока крестьянствовал — не до этого было, а когда воином стал — то уж и вовсе… Мое дело война. Там ставки гораздо выше.
— Да уж конечно, — подтвердил Исин. — Какие там халаты… Там княжества, сундуки с золотом, царские дочери…
Избор не согласился с хазарином.
— Нет, сотник. Есть вещи более ценные, чем золото и камни. Война может дать и земли и титулы…
— Да, конечно. Только иногда это не имеет никакого значения.
— А что имеет?
— Да какая разница? Другое главное. Чтобы ты не брал чужого, это может кончиться либо хорошо, либо плохо, либо никак….
Исин из слов Гаврилы понял только одно — помогать разбойникам он не собирается. У него самого такого желания было не больше.
— Что-то ты с утра загадочный… Как это «никак»?
Дорога тянулась перед ними, словно кошка, пришедшая в охоту. Избор встал на нее, и Гаврила, не смяв ни травинки, встал рядом.
— Так что значит «никак»?
— «Никак»? — Гаврила повторил вопрос. — Это и значит никак. Думаешь, что будет так, а на самом деле..
— «Эдак»?
Масленников покачал головой. Ему трудно было объяснить, что он имеет в виду.
— И ни так, и ни эдак. Никак.
Он посмотрел на дорогу. Пыльная лента убегала далеко вперед и пока была безлюдной. Время для рассказа у него было.
— Был такой случай у меня, — начал он. — Я тогда по ромейской земле ходил, страх свой в пыль растирал, а у базилевса в тех местах свои дела были — воевал он с кем-то, ну и повстречался я однажды где-то на границе с Патрикием Самовратским. Его Император послал забрать наследство Джян-Бен-Джяна.
— Наследство? Так он умер? — удивился воевода. — Не слышал…
Гаврила с уважением посмотрел на воеводу. Не всякий вот так на Руси мог бы удивится этому имени. Джян-Бен-Джян слыл могучим волшебником и на Востоке всяк знал его имя, но что бы тут, в глуши… Он почесал голову. Потом он вспомнил, что воевода побывал и у ромеев и дрался с саркинозами.
— Если бы так! Дошли до Императора слухи, что он то ли исчез, то ли помер… Кто их магов разберет. Все они с чудинкой, как наш Муря… Короче отправил он Патрикия захватить магические вещи. Только не все там связалось как нужно. Суффи-ас-Ассейн узнал об этом первый и захватил Аккореб — замок Джян-Бен-Джяна раньше Патрикия. Захватить-то он захватил, только предметами распорядиться не сумел, и сделала единственно правильный шаг — направил гонцов за знающими людьми — Халдейскими магами. Те уж точно во всем разобрались бы и тогда ромеям с ним ни за что не справиться. Но Патрикий успел вовремя.
Гаврила не успел
— Погоди, погоди…. А ты-то, каким боком к ним?
— Мимо шел. Пристал, — не стал вдаваться в подробности Гаврила. — Так вот Патрикий окружил замок и предложил Суффи-ас-Ассейну на выбор две вещи…
— Не похоже не ромея… Враг в его руках, а он ему предлагает какой-то выбор…. — сказал подоспевший хазарин.
Гаврила понимающе засмеялся. Он ромеев знал не хуже, чем Исин.
— Да, выбор ему оставили. Или сдохнуть с голоду или выйти в поле и сражаться …
Дорога под ногами повернула, и яйцо повернуло вслед за ней. Гаврила вспомнил эти дни и расставил все по своим местам.
— Хотя, по чести говоря, какой это выбор? Ромеев было почти втрое больше.
— И что Суффи-ас-Ассейн?
— Благоразумно отказался. У него еще оставалась надежда, что кто-нибудь из соседей придет ему на помощь. Ромеев в тех краях не любят. Патрикий понимал это не хуже самого Суффи-ас-Ассейна и начал штурм замка.
Он задумался, припоминая давнее.
— Восемь дней ромеи то влезали на стену, то падали с нее. Ты знаешь, именно тогда я понял насколько забавной бывает война, если смотришь на нее со стороны и не видишь ни грязи, ни крови… Ромеи все же проломил стену и ворвались в замок. Суффи-ас-Ассейну, потерявшему почти половину своих людей, все же удалось скрыться в цитадели. А потом у ромеев начались неприятности. Суффи-ас-Ассейну удалось голубиной почтой вызвать к себе на помощь племя Бледных людоедов, кочевавших на его счастье где-то рядом. Они пришли на четвертый день после того как Патрикий ворвался в замок. Опоздай они, приди на день позже, и ромеи справились бы. Четыре дня без воды настолько измотали их, что слабые духом начали бросаться с башен вниз, прекращая жизнь, полную мучений. Но нам теперь пришлось бороться сразу с двумя врагами. Теперь и речи не могло идти о нашем численном перевесе…
— Нашем? — удивился Исин. — Ты же сказал, что не ввязывался в это дело?
— Нашем. После этого пришлось выбирать, на чью сторону вставать. Людоедам я был не нужен — их и так было слишком много, да и не люблю я человечину… До Суффи-ас-Ассейна идти было дальше и по жаре, а Патрикий вот он, рядом стоял… Так что выбор напрашивался сам. Да и уйди я к людоедам пришлось бы потом ромеев есть, а я не люблю этого.
Избор улыбнулся.
— Нас было меньше, чем врагов, но мы были лучше вооружены и более злы… Днем людоеды оттеснили нас за реку, а ночью я с темя десятками личной охраны Патрикия переправился назад. Эта переправа стоила жизни четверым из нашего отряда — их утащили крокодилы, но мы все же добрались до берега и огнем и мечом прошлись по становищу людоедов.
Гаврила замолчал и молчал шагов двадцать. Избор слушал его тяжелое дыхание, дыхание человека только что вырвавшегося из боя.
— Так просто? — спросил Избор.
— Просто? — Гаврила покачал пальцем. — Как бы не так! После вылазки из тридцати нас осталось двенадцать. Нас осталось бы еще меньше, если бы Патрикий не пришел на помощь, но в том бою Светлые Боги были на нашей стороне. К рассвету мы уже вломились в цитадель и началась резня… И людоеды, и воины Суффи-ас-Ассейна понимали, что терять им нечего — после таких потерь ромеи никого не собирались щадить — и дрались отчаянно. Но Патрикия драка интересовала меньше всего. Все, что он искал, хранилось в сокровищнице на самом верху башни и пока воины добивали людоедов мы с ним полезли на стену сокровищницы.