Внешний враг
Шрифт:
— Их двое было?
— Трое.
— А третий?
— Убежал…Чего тебе от них нужно было-то? Может шар в крови намочить?
Он смотрел на трупы и не верил собственным глазам. Люди, когда-то убившие Игнациуса и истребившие сотню Челнака, люди ускользнувшие от Сельдеринга и его отрядов, люди доставившие столько хлопот ему самому лежали перед ним и чья это была заслуга? Женщины! Княгини полудикого сброда, считавшего себя воинами.
— Ожерелье… — хрипло сказал Санциско. Он сжал невидимые женщинам пальцы в кулаки. — У них должно быть ожерелье. Найдите его. Это важно…
На его глазах Тулица наклонилась
— Это?
Отчаяние упало на мага как наковальня. Это была явная фальшивка из тех, что он уже видел и в Пинске и в Вечном Городе. С виду такое же как и настоящее но у него не было того, что было у настоящего талисмана. Носи покойник настоящий талисман так открыто, то теперь, когда были подобраны нужные заклинания, найти его было бы проще простого. А сейчас настоящий талисман забрал бы всю силу у шара и ни шар и никакая другая волшебная вещь рядом с ним не смогла бы работать. А шар действовал. Он видит и Тулицу и фальшивку в его руке.
— Ищите другое…
Тулица вытащила меч и ногой, боясь перепачкаться в крови, перевернула тело. Санциско не успел ничего рассмотреть — картинка в шаре качнулась, словно кто-то наклонил шар, потом шар и вовсе погас, но через мгновение вновь налился светом.
— Корова, — донеслось с неведомой полянки. — Ходить не умеешь! Смотри куда прешь!
— Тут ларец какой-то в мешке… Тащите… Сюда дай…
Шар замерцал, и сердце мага наполнилось трепетом, предчувствуя удачу. Шкатулка в руках Тулицы колыхалась, словно дерево на его глазах превращалось в дым и стремилось растаять в воздухе. Сила талисмана оказалась столь велика, что даже в шкатулке, запечатанный чудовищной силы заклятьем он влиял на шар. Маг следил за женскими руками, ожидая, что едва княгиня откроет крышку, как волшебство вокруг талисмана исчезнет. Женщина сделала шаг вперед. Она еще даже не тронула крышку, как шар главы совета стал обычным куском прозрачного стекла.
Волна ужаса, смешанного с наслаждением опустошила душу Санциско. Он застыл в кресле, безвольный, как кукла, потерявшая хозяина. Он не успел опомниться, как шар снова вспыхнул, и Тулица спросила.
— Эвон как тебя перекорежило… Яблок, что ли жалко? Нам много не надо. Штук пять всего…
Яблоки! Он едва не рассмеялся. Забивать голову такими мелочами…
— Ожерелье в шкатулке?
Она тряхнула ладонью, и в шкатулке звякнул металл.
— В шкатулке. Так как с яблоками-то?
— А сами вы где? — спросил вместо ответа маг.
— В лесу, — ответила Тулица. — Около дороги на Муром.
Глава Совета локтем раскатал карту, и начал водить пальцем отыскивая дорогу. Дорога, что нарисовали Имперские писцы, стремилась к реке, а там, совсем рядом с горами стоял кружок. Город. Он склонился, разбирая маленькие буквы. Потом прикинул, когда сам может туда успеть, и покачал головой. Время было дорого, но не дороже головы. Он посмотрел на Тьерна. Нет. Большой магией перед Белояном хвалиться не хотелось, особенно теперь… Оставался ковер-самолет. Он повернулся к шару и ждавшим его в нем женщинам.
— Спросите у первых купцов, что встретятся, как добраться до Труповца. Там в корчме завтра вас будет ждать человек… Он сам подойдет отдаст яблоки. А вы ему — ожерелье….
— А шар?
— Какой шар?
— Твой шар..
Санциско
— А? Да, конечно и шар тоже… В первую очередь.
Он на несколько мгновений задумался, взвешивая варианты. «Может быть, следовало послать на перехват этих женщин головорезов Белого Ежика» — мелькнуло в голове. Соблазн был велик, но он одумался. Торопить события не стоило. Поляницы и сами привезут то что нужно и куда нужно, а подвергать Паучью лапку еще и превратностям войны… Маг тряхнул головой отгоняя соблазн.
— Да. Так и сделайте…. Встретимся в Труповце.
Шар погас, оставив женщин одних. Ветер прокатившийся по поляне растрепал березовые космы и унес запах свежей крови.
— По коням! — скомандовала Тулица. — Засиделись тут мы…
Глядя на окровавленных богатырей Диля весело напомнила.
— Похоронить бы их по-людски… Герои вроде, да и не чужие…
Тулица глянула на Избора, лежавшего под копытами, на пальцы, сжатые в кукиш и улыбнулась.
— Ничего. Вороны похоронят…
Избегая превратностей путешествия Тулица и Диля скакали в середине отряда. Княгиня ехала хмурясь.
— Хорошо получилось, — сказала Диля, заглядывая в лицо подруги.. — Как они из-за яйца-то переполошились… Чисто куры…
— Петухи.
— А ведь вышло, как хотели. Вышло!
— Сошло, — чуть улыбнувшись, поправила подругу Тулица. — Везет нам что ли?
— Может и везет… Пруха пошла. От такого кто откажется? Когда пруха идет нужно только ладони подставить… Боги не обидят.
— Сказала бы еще рот раскрыть. Нам твоя пруха еще вот как понадобится…
Они рассмеялись и прибавили ходу.
Санциско сидел, сцепив пальцы в напрасной попытке успокоить себя. Со стороны глядя, был он спокоен как пруд, но в душе его, невидимо для окружающих, бушевала буря.
Не зря! Не зря он стал главой Совета! Жизнь она сама все расставила по своим местам, отделив агнцев от козлищ. Он и в самом деле был сильнее, а главное, умнее тех, кто до него брался за это дело. Где они теперь? Игнациус лежит где-то под камнями, растертый в пыль безумным Гы. Где лежит Тьерн, он знал, но тот тоже оказался мелковат для схватки с Белояном. Все они — и Игнациус и Тьерн сломали свои шеи на этом деле, а он — нет. Он достиг того, к чему стремились самые сильные, и стал сильнейшим.
Внизу грохнула дверь. Санциско склонился, прислушиваясь к тому, что происходит в нижнем зале. Маг не спускался вниз, хотя нетерпение грызло его как цепной пес, а только слушал голоса, что доносились оттуда.
Те, кого он ждал, появились только спустя час.
Глава Совета посмотрел на них, прикидывая, чего можно ждать от таких гостей — с поляницами он сталкивался впервые. Он сразу попытался почувствовать «Паучью лапку». Маг головой понимал, что его заклинания бессильны, что талисман не даст обнаружить себя, но сердце просило и он не мог не попробовать — каким бы могучим не было заклятье так близко такой маг как он мог бы почувствовать его находясь в десяти шагах от талисмана. Санциско напрягся, готовый ощутить запах колдовства, но тщетно. Его не было. Первый раз он подумал о женщинах с уважением.