Внешний враг
Шрифт:
Когда он пришел в себя, на его груди уже сидел кто-то тяжелый, а руки растягивали веревки, уходящие в темноту.
— Ошибся я, — донеслось до него сквозь гул в голове. — Ты к нам не надолго…
Сидевший на его груди человек стремительным движением, словно всю жизнь только этим и занимался, поднял над головой меч, намереваясь без затей отрубить Гавриле голову. Смерть была близко, но Гаврила не чувствовал страха, только видение гибнущего где-то в темноте Избора царапнуло по душе, напоминая, что он не выполнили того,
Гаврила замотал головой. Оседлавший его враг, увидев отчаяние богатыря, задержал удар. Ему хотелось видеть страх в глазах противника и он не смог отказать себе в этом маленьком удовольствии.
Но задержав удар страж уже проиграл. Улыбка на его губах сменилась выражением ужаса. Там, где только что был глаз теперь торчала рукоять швыряльного ножа.
Это длилось мгновение и оседлавший Гаврилу воин начал медленно заваливаться назад. Меч выпал из ослабевших пальцев и перерубил одну из веревок, что держали Масленникова. Гаврила воспользовался моментом и быстро перевернулся, уворачиваясь от посыпавшихся на него ударов.
— Избор!
Он еще не видел его, но знал, что тот стоит где-то рядом, на расстоянии броска ножа. Воевода появился внезапно — со страшным ревом он съехал откуда-то сверху. Стражники сперва опешили, но увидев, что на помощь поверженному богатырю спешит только один человек, приободрились. Вверх полетели копья, но Избор съезжал вниз так быстро, что копья не попав в него только перебили веревку. Воевода упал на ноги и чуть присев оскалился.
— Что это? — пронеслись голоса в истыканном копьями воздухе.
— Ваша смерть! — засмеялся Гаврила. Он уже оборвал и другую веревку, что держала левую руку. Теперь обрывок волочился следом за ним, пока он метался вдоль стены, отыскивая свой меч.
— Что ждешь? — крикнул он Избору, через голову врагов. — Лупи их…
Стража надвинулась и Изборов меч скрестился с чужой сталью. Щедро сыпануло искрами, чей-то визг, отразившись от стен зала холодом обдал души сражающихся. Смерть самого смелого не охладила пыла нападавших.
— Их всего двое! Убьем их!
— Это будет не легко… — веселый оттого, что Избор жив откликнулся Гаврила. — И не такие как вы пробовали…
Из темного ряда, что словно забор загораживал ему дорогу к выходу, вышел один — косая сажень в плечах.
— Ничего, — сказал он — Справимся…
— Не хвались на рать едучи…. — покачал головой Гаврила, которому новый противник неприятно напомнил песиголовца. — Такая настойчивость на моей памяти уже многих свела в могилу…
— Все там будем… — ответили из толпы. — Одни раньше, другие позже…
Гаврила понимающе кивнул.
— Вот, вот. Это я сего дня уже слышал от одного покойника. Что это вы все об одном и том же?
Масленников пока оставался безоружен.
Взмахнув рукой,
— Жив?
— Жив, — быстро ответил воевода, обрубая мелькнувшее перед лицом топорище.
— Мертвая вода?
Избор кивнул, не то соглашаясь с Гаврилой, не то уворачиваясь от пущенного прямо в лоб копья. Гаврила не понял его и переспросил.
— Вода?
— Конечно… От тебя когда еще помощи дождешься…
— Я тебе жизнь должен!
— Посчитаемся еще…
Они встали спина к спине, прикрывая друг друга от подлости. Мечи поднимались и опускались, но врагов не становилось меньше.
— Что на них силы тратить? Есть хочется, да и Иосиф, верно, проснулся… — сказал Гаврила, улучив мгновение для передышки. — Отвлеки, а я их кулаком поубиваю.
Удар, стон, на камни упал топор на длинной рукояти.
— Колонны. Не всех достанешь… — отозвался Избор, оценив сказанное. — А потом копье в спину… Давай по-хорошему попробуем…
Воевода отбил удар и отпрыгнул назад. Тяжело дыша он стоял перед ощетинившимся железом отрядом.
— Эй, поганцы, — крикнул он им. — Давайте так… Мы спокойно уходим. Замок остается целым, а все, кто тут остался — живыми. Годится?
Никто из врагов не сказал ни слова.
— Жаль… — сказал воевода, отрубая чью-то руку. — Могли бы разойтись по хорошему…
— Позовите лучников, — крикнул кто-то. — Зовите лучников и закончим это…
Этот крик, казалось, наполнил нападающих новыми силами. И вновь волна за волной они накатывались на Гаврилу с Избором и снова богатыри расплескивали их на капли.
— Стойте! — заорал вдруг воевода. — Стойте, славные воины! Мы готовы откупиться!
Темнота перед ними отхлынула назад. Гаврила несколько раз взмахнул мечом прежде чем сообразил, что рубить больше нечего. Он не стал поворачиваться к Избору и тот, не дожидаясь вопросов крикнул.
— Вот он наш выкуп!
Тут Гаврила все же повернулся. Избор стоял высоко подняв руку, в которой держал невзрачного вида коробочку.
— Мы с другом отобрали ее у двух могучих волшебников — Перерима и Никули.
Одного вида коробочки хватило на то, что бы Гаврила от огорчения упал на землю и закрыл глаза руками. Едва он сделал это, как воздух вокруг наполнился едким светом, убивая темноту и выедая глаза у тех, кто не успел их закрыть.
— Колдовство! — завопили люди после минуты напряженной тишины. — Волшба!