Внешний враг

Перемолотов Владимир Васильевич

— Город маленький, а воспоминаний надолго хватит. Как о нем подумаю — сразу виселицу вспомню…

— Это ты зря, — отозвался Избор. Камни камнями, а кошель что приятно оттягивал пояс подкреплял его уверенность в будущем. — Город чистый… Мрачновато только, а так — ничего.

Улица вывела их на площадь, к воротам. На площади еще сновали люди опоздавшие к торгу, но пахло уже не соломой и навозом, а съестным. Запах еды, словно протянутая поперек дороги веревка остановила Избора около корчмы. У дверей вместо вывески

стояли, сыто порыгивая, подвыпившие горожане и смотрели на них.

— Скверный городишко. Может в корчме лучше будет? Зайдем?

— Зачем? Еда есть…

— Потом хоть корчму добрым словом вспомнишь.

— Мимо едем. Все равно поесть стоит, — поддержал воеводу Исин. Гаврила оглянулся, не зная что сказать.

— Тут кусок в горло не полезет.

— Сухой не полезет — смочишь.

— И я есть хочу, — подал голос Иосиф, про которого все забыли.

— Терпи. А то оставим в городе, придется к палачу в ученики поступать…

— Оставь мальчишку, — отозвался Исин. — Дорога дальняя, поесть не помешает.

Гаврила уже сдаваясь спросил.

— Ну, а если что?

— Если что, то до ворот двадцать шагов. Ворота хлипкие, да стража худая. За ворота выберемся, а там ищи ветра в поле.

Гаврила хотел есть, но он и не хотел оставаться в городе. Богатырь смерил глазами расстояние до ворот, оглядел щуплого стражника, подпиравшего одну из створок. Ни створка, ни страж не казались опасными. Он нехотя, не из-за голода, а скорее из-за понимания необходимости слез и пробормотал.

— Мертвечиной накормят. Похлебкой из пальцев четвертованного.

Ни Избор, ни Исин ничего ему не ответили, и только Иосиф, сглотнув слюну, откликнулся.

— Мы быстро. Я даже жевать не буду. Сразу проглатывать.

Он догнал сотника и воеводу, когда те входили в корчму. Сделав первый шаг в темноту Избор ударился головой обо что-то гибкое и звенящее металлом.

— Ящер! — выругался Избор. — У кого в ушах звенит?

Из темноты раздался дружный хохот. Воевода провел рукой, ощупывая темноту перед собой.

— Цепи тут, — сообщил он друзьям. — Головы берегите.

Цепи связками и поодиночке свисали с потолка на малом расстоянии друг от друга. Кое-где на концах цепей блестели крючья, а где-то висели не то мешки не то трупы. Гремели цепи, голосили люди, в полумраке что-то качалось перед глазами. Не хватало только лунного света, что бы ощутить себя среди повешенных. Исин провел рукой сверху вниз. Он понюхал руку и к облегчению ощутил запах мяса.

— Да тут на убой кормят… — двусмысленно пошутил хазарин.

— Или травят сразу насмерть, — откликнулся Гаврила. Избор, приняв слова всерьез ответил.

— Если они сделали смерть развлечением, то этого быть не может. Какое это развлечение отравить человека?

— Ну, как же… Кто корчится, тот почти пляшет…

Глаза уже привыкли к полусвету и Избор разглядел тех, кто сидел

рядом с ними. Ни один из сидельцев не обращал на них внимания — все были заняты своими делами. К ним подбежал бледный, как дух смерти, мальчишка и остановился с вопросительным видом.

— Вина, мяса, хлеба, — осторожно сказал Гаврила, помимо воли прикидывая куда этот отрок может подсыпать отраву.

— А так же еще чего-нибудь… — добавил хазарин оглядываясь.

Мальчишка вернулся через минуту с подносом уставленным кувшинами кружками и хлебом.

— А мясо?

— Режьте сами, — он показал на качающиеся туши. — Тут говядина, а там дальше свинина, баранина, оленина…

Избор подмигнул Иосифу и тот ринулся в темноту.

Понемногу они привыкали к странностям этого города.

— А ничего тут, — наконец сказал Гаврила. — Видно в этом городке и готовят с такой же любовью, как вешают, сажают на кол и рубят головы. Если так дело дальше пойдет не скоро мы отсюда выйдем.

Исин сдув пену с кружки прямо на стол заметил.

— Судьба свистнет — стрелой вылетим.

Иосиф, что возился с курицей захрустел костями и заглушил последние слова сотника. Гаврила скорее догадался, чем услышал их.

— Не услышим, — усмехнулся Гаврила, глядя на него.

— Когда ей нужно, Судьба свистит очень громко.

Цепи на входе зазвенели и сидельцы вновь разразились хохотом. Гаврил настороженно поднял голову. В проеме стоял человек с мечом в руках.

— Спокойствие и повиновение! — прокричал он. — По княжескому повелению!

В корчме стало тихо, только мертвые свиньи и бараны позванивали цепями. Воин сунул руку за спину и вытащил махонького старичка. Тот ничего не видя в полумраке хлопал глазами, тщась что-то разглядеть за цепями и тушами. Глаза сотника оказались острее. Несколько мгновений он смотрел узнавая старичка и убеждаясь, что тот ему не чудится.

— Визуарий, сволочь! — сказал Исин в полголоса. Он не забыл той ночи, когда этот невзрачного вида волшебник едва не превратил его в лягушку и встряхнув плечами сбросил с себя мерзость воспоминания.

— Вот так встреча! — сказал Гаврила, лопатками ощутив меч. — Убью гада!

Он поднялся и кувшин осколками разлетелся по полу.

— Вот они! — закричал Визуарий. — Они все склоняли меня перейти в мусульманство! Халат обещали подарить! Еле живой ушел!

Воин за его спиной тряхнул его.

— Где они?

Голос Визуария перешел в визг.

— Проповедник в халате и подручные его.

Старец сделал, что хотел и воин убрал его за спину, сделав шаг навстречу вставшему Гавриле. В темноте он ткнулся в стол и выругавшись опрокинул его. Он подошел поближе и стал разглядывать Избора. Он успел оценить и ширину плеч и толщину рукояти меча, что торчала из-за плеча незнакомца в халате. Связываться с ним не хотелось, но вот халат…