Внешняя беговая
Шрифт:
Так или примерно так рассуждал академик, направляя стопы свои в стены ракетно-космической корпорации «Энергия». И опять не прогадал в своих чаяниях. Его очень радушно встретили в корпорации. Все-таки в делах такого рода авторитет очень значимая вещь. А авторитета старому академику было не занимать. Его имя и его работы по атомной энергетике, а также открытая часть теоретических изысканий в области деления элементарных частиц были на слуху у любого, кто мало-мальски соприкасался с этой стороной передовых научных достижений. Ему верили и доверяли. И если он что-то говорил, а тем более обещал, то все знали, что его слово крепче центробанковских векселей. Причем, верили больше ему, чем грозным сопроводительным бумагам и стоящему у него всегда за спиной решительно настроенному генералу. Такое прокатывало только с государственными чиновниками, которые ничего не боялись, кроме стальной горошины калибром в 9 миллиметров, выпущенной в их объемистые тулова с близкого расстояния. Поверили ему и в «Энергии». Тем более, что они уже и сами, озабоченные своим будущим, начали копошиться в архивах, доставая материалы по изготовлению сверхмощного ракетоносителя для возрождения проекта «Энергия-Буран». И
Обо всех этих двухмесячных перипетиях он и поведал собравшимся в небольшом помещении, примыкающем к командно-наблюдательному пункту, в своей излюбленной манере — вышагивая из угла в угол по диагонали. Все зрители (Боголюбов и его заместитель по техническим вопросам), за исключением одного Иванова, дремавшего вполглаза, затаив дыхание, слушали необыкновенно захватывающую повесть о рождении абсолютно новой научной и промышленной отрасли, позволяющей при ее умелом использовании перейти к формированию нового промышленного уклада экономики.
— Да что там говорить, если только одно дистанционное зондирование земных глубин с целью изыскания новых залежей полезных ископаемых, поможет сэкономить государству миллиарды рублей за счет экономии средств на дорогостоящие экспедиции и буровые работы. А уж извлечение ископаемых с применением новой технологии «протонного бурения», так и вовсе способно будет озолотить бюджет, постоянно страдающий от дефицита. Та же самая Грета Тунберг умрет от счастья или от зависти, это уж кому как больше понравится, узнав, что появился надежный и безопасный способ очистить планету от радиоактивных отходов. Дальнейшее же развитие подобных технологий может стать флагманом развития человечества по пути созидания и процветания, где не будет ни голодных, ни обездоленных, где все страны откажутся от накопленных гор оружия, потому что его применение в новых условиях будет совершенно невозможным делом. В дальнейшем эту установку можно будет приспособить в качестве движительной основы для межпланетных и межзвездных кораблей, что будут бороздить просторы Вселенной. И Человечество, позабыв о войнах и вражде, наконец, выберется из таких родных, но уже тесных пеленок земного существования, шагнув далеко-далеко за пределы своей колыбели. Уже не маленькая горошинка Земли, а вся окружающая Вселенная станет его домом, — входил в ораторский раж академик, перепутав аудиторию со студенческим семинаром первокурсников.
Однако, несмотря на солидный возраст и звания присутствующих здесь людей, слушали они его со всем почтительным вниманием и даже подобострастием. Особенно воодушевлен был пламенными речами Боголюбов, который, не переставая кивал головой и улыбался своей «фирменной» детской улыбкой, которая своей лучезарностью заражала всех, кто на него смотрел в этот миг.
— И глубоко неправы те, кто думает, что наша установка призвана для того, чтобы служить самым страшным оружием на Земле! Нет! И еще раз повторю, нет! Наоборот! Она должна послужить ярким демонстратором, того, что человечество подошло к краю пропасти и уже заглянуло в ее бездонную глубину! Дальше развивать военную технику просто не имеет никакого смысла. Нам всего-то и останется, что продемонстрировать человечеству ее невиданные возможности, а потом сказать всему миру: «Господа! Хватит уже вооружаться! Пора перековать мечи на орала!» Нет. Я не наивный дурачок, считающий, что с войнами будет покончено раз и навсегда. Какие-то военные конфликты, безусловно, останутся, но они приобретут, в лучшем случае вялотекущий характер с минимумом человеческих жертв. Глобальные же конфликты, а тем более с применением оружия массового поражения будут исключены. Мы, включив установку на минимальный режим, просто выведем из строя всю эту армаду авианосцев, подводных лодок и пусковых шахт, начиненных ядерными боеголовками. И после этого авианосцы станут круизными лайнерами, подводные лодки займутся изучением тайных глубин океана, а пусковые шахты перепрофилируют под зернохранилища.
— И тогда люди будут драться палками, и метать друг в друга отравленные дротики, — буркнул генерал из своего угла будничным голосом, так как подобные разговоры были для него не в новинку.
— Ну, что вы такое говорите, Владимир Всеволодович?! — всплеснул руками, как кузнечик надкрыльями, академик. — Тут ведь главное начать и показать пример! А положительный пример — заразнее любого ковида! Мне вот, как лицу сугубо гражданскому, противно даже взять в руки какой-нибудь автомат, не говоря уже о том, чтобы нажать на кнопку оружия, способного привести мир к Апокалипсису. Человеку от рождения своего присущи только гуманистические правила поведения в социуме себе подобных. Это только извращенное воспитание делает из него самого опасного зверя в мире. Нужно всего лишь начать прививать ему с детства отвращение к любому виду насилия и через два-три поколения человек будет не просто хомо сапиенс (человек разумный), он станет хомо гуманус (человек гуманный).
— Ну-ну, наивный вы мой мечтатель, — лениво пробурчал в ответ генерал. — Тогда, после ваших воспитательных мер, если они не дай Бог, удадутся, на вершине цивилизации окажутся какие-нибудь полчища воинственных тараканов, как наиболее приспособленных к жизненным обстоятельствам.
В общем, с этими разговорами о головокружительных перспективах по внедрению в жизнь подобных новаций, все смогли улечься спать только к утру. Заместитель по техническим вопросам умелся к себе домой, яростно раздирая рот в неумолимой зевоте, а оставшиеся в бункере разбрелись по своим местам: Боголюбов с Вострецовым — в одной комнате (соратникам еще было о чем пошептаться без лишних ушей), а Иванов оборудовал себе лежанку прямо на командном пункте.
II.
Вострецов, казалось, только-только прикрыл глаза, на минутку забывшись в чутком старческом сне, как его разбудили чьи-то громкие и встревоженные голоса. Он с трудом поднял набрякшие веки, туго соображая, что такого могло произойти за те несколько минут, пока он находился в мимолетном забытьи. Рядом протирал свои заспанные глаза Алексей, тоже, по всей видимости, не до конца понимая, что стряслось и от чего такая суета вокруг. И лишь напружиненный и готовый ко всему Иванов уже стоял полностью одетый и выслушивал доклад одного из дежурных спецназовцев. Проведя рукой по лицу, как бы стряхивая с себя остатки сна, Игорь Николаевич начал вникать в беседу Иванова и спецназовца. Хоть и старческий, но по-прежнему острый ум академика позволил ему быстро войти в суть тревожного доклада. Он быстро скинул свои худые со вздувшимися венами от варикоза босые ноги на холодный пол и кашлянув для прочистки голоса спросил, ни к кому не обращаясь персонально:
— Где Михал Дмитрич?
— Не знаю, — обернулся к нему Иванов, — скорее всего, руководит обороной, где-то наверху.
— В Москву доложили? — спросил он, поднимаясь с дивана и пытаясь стоя натянуть брюки.
— Связи с Москвой нет, — жестко констатировал генерал. — Мы отрезаны и от связи и от помощи с материка.
— Товарищи, мне кто-нибудь объяснит, что происходит? — задался вопросом Боголюбов, вставая с пола. — Я ничегошеньки не понимаю.
— Всё предельно ясно, — клацнул зубами от возбуждения генерал. — Враг высадил многочисленный десант для захвата или уничтожения установки, а заодно и нас с вами. На поверхности идет бой. Бой идет уже четверть часа. Слышны многочисленные выстрелы, и даже взрывы. Никакой ясности в характере боестолкновения не наблюдается, — в темпе телеграфа выдавал информацию Иванов.
— Но как же так?! — воскликнул в недоумении Боголюбов, первым делом надевая очки. — Ведь это же, по сути, объявление войны!
— Это для тебя, Леша, война, а для них, просо зачистка, — огрызнулся академик, успевший за это время одеться. — Одевайся быстрей.
— Да-да, конечно, — поспешил Боголюбов к стулу, на котором лежала его одежда.
— Владимир Всеволодович, — обратился Вострецов к генералу, — прошу вас распоряжаться нами в полном объеме и без всяких скидок.
В минуты крайней опасности, велеречивый и не лишенный театральности академик умел концентрироваться и принимать молниеносные решения, основанные на внутренней дисциплине и точном математическом расчете. Иванов оглядел Вострецова с ног до головы, как будто видел его впервые в жизни, затем, что-то прикинув в уме, кивнул и произнес:
— Хорошо, Игорь Николаевич, я принимаю вас под свое командование. Алексей Сергеевич, а вы, как?
— Я как все, — пожал тот плечами. — Вы — военный, вам и командовать.
— Сержант, — повернулся Иванов, к стоявшему рядом спецназовцу, — что там капитан Самойлов?
— Капитан Самойлов организует круговую оборону возле помещений, где находится особо охраняемое лицо, — кивнул он в сторону академика.
— Добро. Ступайте, сержант. Теперь займемся вами товарищи, — вновь обратил он свой взор на ученых. — В мою обязанность входит сохранение жизни вверенного мне лица, а также недопущение утечки сверхсекретной информации, касающейся установки. Сейчас бой идет на поверхности, и его результаты нами пока не просчитаны, поэтому будем исходить из худшего развития событий. Не исключено, что враг будет пытаться проникнуть сюда любым доступным для него способом. Давеча, находясь у вас в кабинете, Алексей Сергеевич, я заметил сейф с компьютером. Я хочу знать, что находится в сейфе, и какие материалы хранятся в памяти компьютера.