Внезапная насильственная смерть
Шрифт:
Она так ужасно напугана, говорила она, и плакала, как ребенок, в телефон. Я должен был немедленно выручить ее, иначе было бы поздно. Она считала, что Бинард может убить ее в любую минуту, если напьется, «и ради бога, возьми с собой пистолет», – сказала она по телефону.
– И вы взяли свой пистолет, «беретту-25», которая упомянута в сегодняшних утренних газетах. Неужели вы их не просматривали?
Он рассказал, что происходило дальше, с того момента, как он стоял за дверью этого жалкого номера, держа в руках «беретту» и дрожа от страха, такого страха, которого он
Наконец его обострившийся слух уловил в комнате крик, и он тут же представил себе Диэдри, его Диэдри, которая из последних сил молилась, чтобы он пришел к ней на помощь, пока еще не поздно!
Когда он все это выкладывал истерической скороговоркой, было очевидно, что в голове у него беспорядочно мелькают кошмары из фильмов ужасов. Он заколотил в дверь кулаком, требуя, чтобы его немедленно впустили. Бинард с удивленным видом отпер дверь, откуда-то сзади раздался крик Диэдри: «У него пистолет! Стреляй скорей!»
И вдруг кино кончилось. Все происходило на самом деле. Он убил человека!
А потом начался новый кошмар, когда из спальни вышел совершенно незнакомый ему тип и заявил, что он свидетель, как Мастерс только что хладнокровно убил человека. После этого он медленно стал осознавать факты, и каждый новый факт был ужаснее предыдущего.
У человека, которого он убил, в руках не было пистолета, не было его и под одеждой. А Торстон, мужчина, который вышел из спальни, элегантный джентльмен с вежливой речью, оказался на самом деле любовником Диэдри. Они устроили заговор против него, сплели всю эту интригу.
Как презрительно сказал этот человек, некролог и требование ста тысяч долларов были работой непрофессионалов. Больше они его не побеспокоят. Теперь он должен подчиняться только им двоим, Диэдри и Торстону. Они хотели не денег – им нужны были антибиотики… Этот человек работал на босса, который теперь удалился от дел, но раньше был заправилой в мире наркотиков. Ни Торстон, ни девица не хотели, чтобы он оставлял дело. Теперь, когда Мастерс будет бесплатно поставлять им антибиотики, они начнут новый бизнес.
– Я лгал вам, Бойд, – промямлил Мастерс, превратившийся в трясущегося старика, этакого законченного маразматика. – Хотел, чтобы вы сами нашли их обоих и прикончили, но если бы вам это не удалось, я собирался в конце концов вам все рассказать. Придумал даже историю, как я случайно натолкнулся на их имена – все годилось, лишь бы вы их убили!
– Да уж, вам следовало бы придумать что-нибудь получше этой сказочки о сокрытии доходов, из-за которого вы будто бы боялись обратиться в полицию или в отдел по борьбе с наркотиками, – ответил ему я.
Ноги Мастерса совсем подгибались, он застонал:
– Я не могу больше стоять! Ноги меня не держат, судорогой сводит!..
– Чтоб вам язык свело, – злобно проговорил Торстон.
Я готов был согласиться с ним. Никому не хочется выслушивать длинную, долгую историю, которая самому тебе давно известна. Но он натолкнулся на серьезное противодействие и
– Торстон, как вы считаете, что нам дальше делать? Стрелять сквозь него? Или подождать, пока он свалится на пол, и уже потом убивать друг друга, не обращая на него внимания?
– Все-таки вы смешной парень, Бойд! – прошипел Торстон.
– Пожалуйста, я не могу больше стоять! – хныкал Мастерс.
– Слушайте, Мастерс! – строго сказал я. – Соберитесь с духом!
– Что? Что еще?
– Торстон может толкнуть вас в спину на меня, так что вы грохнетесь прямо на дуло моего пистолета и падете жертвой моей рефлекторной реакции, зато у него будет масса времени, чтобы…
Где-то на середине этой драматической фразы я ловко отступил в сторону и прижался спиной к стене. Мастерс вдруг завопил и, упав на четвереньки, рванулся в холл. Прогремели три выстрела, две пули прошли над его головой и отскочили от стенки лифта, словно рассерженные осы в бутылке. Третий выстрел либо был направлен на два дюйма ниже, либо Мастерс приподнял в этот момент голову, но только на этот раз пуля не срикошетила, а вошла прямо ему в мозг, да там и осталась.
Я выставил руку за дверной проем, так что дуло «тридцать восьмого» было нацелено в глубь квартиры и слегка вниз, и спустил курок. Потом слегка изменил направление – взял немного выше – и снова нажал на спуск. Всего я произвел четыре выстрела, но теперь уже поздно об этом сожалеть.
Выждав пять секунд, я заглянул в квартиру. Я стоял в дверях и смотрел, потом плотно зажмурился, потряс головой. У меня возникло нелепое чувство, что я каким-то образом оказался внутри того фильма ужасов, который мерещился Мастерсу. Но когда я вновь открыл глаза, ничего не изменилось. Картина вокруг меня была реальной, и я не знал, сожалеть мне или радоваться. В тот момент, когда Торстон выпихнул Мастерса в холл, он сам опустился на колени, чтобы сделать три выстрела по тому месту, где, как он предполагал, я должен был стоять перед входной дверью. Он, должно быть, все еще стоял на коленях, когда я выставил руку за дверь и выстрелил из «тридцать восьмого». Первая же пуля попала ему в лоб, как раз туда, откуда росли волосы, и мгновенно его убила.
Торстон мертвый, на коленях, уткнувшийся головой в дверь – этого я мог ожидать, на это я надеялся. Но полной неожиданностью оказалась мертвая Сюзи, сидевшая в гостиной, в кресле с высокой спинкой, прямо напротив входа. Одетая в тот же костюм, в котором она последний раз была в доме своего отца в Саутгемптоне, – свитер и шерстяные брюки, туго обтягивавшие ее фигуру, она все еще сжимала в руке пистолет Мастерса – маленькую «беретту». Да, Сюзи Лейкман не была простушкой, она все прекрасно просчитала: если бы мне удалось убить Торстона, она из этой позиции тотчас меня застрелила бы. Кроме того, если вы собираетесь пристрелить кого-нибудь, это еще не повод, чтобы отказываться от удобств!