Внимание - чудо-мина !
Шрифт:
В вестибюле фон Рекнер ловко, как заправский гардеробщик, снимает с генерала шинель.
– Когда фюрер намерен закончить войну, экселленц? Что за заминка под Москвой?
– Москва будет стерта в порошок, - с удовлетворением отвечает просветленный генерал.
– Операция "Тайфун" начнется с часу на час. А у нас на аэродроме, черт возьми, все рвутся мины. Появились воронки, которых не было, когда я улетал.
– Это не более чем икота во время агонии, - усмехается молодой граф.
Генерал поправляет
– А где барон? Почему меня не встретил Бенкендорф?
– Армия освободила его родовое имение, экселленц. Он помчался туда с охранной грамотой из Берлина. От РР, Хочет посмотреть, что осталось после хозяйничанья большевиков и колхозников...
– РР? Это еще что такое?
– спрашивает генерал, проходя в гостиную и приглаживая и без того безукоризненный седой бобрик над выстриженными по вермахтовской моде висками.
– Рейхслейтер Розенберг, экселленц. Кстати, и его люди из рейхсминистерства "Остланд" пожаловали сюда и жаждут урвать свою долю трофеев.
– Гони их к черту, Карл! А Бенкендорф правильно действует. Надо назначить там бурмистра. Кстати, ты слышал, Карл, фюрер обещал поместья, самые лучшие и большие поместья в Крыму в первую очередь кавалерам Рыцарского креста,
– Поздравляю, мой генерал!
– Подготовь все к банкету, Карл! Видимо, многие офицеры заночуют здесь. Пусть Катарина и все другие позаботятся о постелях. Сегодня я разрешаю использовать все комнаты вплоть до этой гостиной. Мне кажется, что это последнее наше празднество до праздника победы.
– Вы считаете, что этот праздник наступит до рождества и Нового года? скептически осведомляется фон Рекнер.
– Или да, или никогда, - шепчет генерал, словно во внезапном озарении. Но он верен себе.
– И вот что: завтра подготовь новый приказ о расстреле еще сотни заложников за взрыв партизанских мин на аэродроме.
– Но эти мины не партизанские, экселленц, а явно армейские, замедленного действия.
– Не узнаю тебя, граф! Под видом борьбы с партизанами мы постепенно уничтожим все активное население, всех неблагонадежных, под корень вырубим эту проклятую нацию... Что это играют, мой мальчик?
Карл прислушивается к звукам вагнеровской музыки, доносящимся из цокольного "телефункена".
– "Мейстерзингеры", мой генерал! Любимая опера фюрера - он слушал ее сто пятьдесят шесть раз...
Генерал потягивается, зевает.
– Надо бы поспать часок, Карл! Пришли Катарину с грелками согреть постель!..
Генерал Георг фон Браун, комендант и начальник гарнизона города Харькова, полумашинально заводит часы "Лонжин".
Заводит в последний раз.
– Катарины нет, экселленц. Ее взял с собой зачем-то барон. Я вообще замечаю, что у барона вульгарный вкус: странное для человека его круга пристрастие к украинским гризеткам, мидинеткам и даже пейзанкам.
Это, конечно, донос. И оба понимают это - и граф, и генерал.
– Вот как!
– притворно удивляется генерал.
– А я думал, граф, что это вы имеете виды на нашу смазливую горничную.
Граф красноречиво пожимает плечами с погонами СС-унтерштурмфюрера: дескать, как можно!..
Соснуть генералу мешают дела. И прежде всего дела контрразведывательные. Рекнер сообщает генералу, что его ждет не дождется обер-лейтенант Конрад Матцке с весьма важным сообщением.
У Матцке, как оказывается, действительно важные новости: ГФП напала на след подпольного обкома комсомола! Установлен состав руководящей тройки: Зубарев, Никитина, Глущенко. Подпольный комсомольский обком тщательно законспирирован, но в систему его связи с подпольными райкомами внедрен свой человек из числа местных националистов, прошедших подготовку в разведывательно-диверсионном полку абвера "Бранденбург", в котором обучался и сам Конрад Матцке.
– Прекрасная новость!
– радуется комендант города.
– Наконец-то мы очистим Харьков от этой скверны! Я бы советовал вам объединить силы с СС-штандартенфюрером Брауном. Это, сразу видно, большой специалист по таким делам.
– Господин генерал!
– молит его Матцке.
– Вы знаете, вероятно, что я сам служил в СС я ушел оттуда вследствие небольшого недоразумения, никак не повлиявшего на карьеру. Сущая мелочь, не отразившаяся на моем глубочайшем уважении к "черному корпусу". Но, прошу понять меня правильно, мы в абвере долго и упорно работали над выявлением партийного и комсомольского подполья. Мы - ваши помощники, работавшие под вашим, экселленц, руководством. Это дело - крупный успех комендатуры города. Зачем же отдавать лавры только что прибывшему сюда господину из СД?..
А этот Матцке не дурак! Генерал благосклонно разрешает ему довести дело Зубарева до конца, а штандартенфюрер пусть занимается расстрелами фанатиков.
Да, дни Александра Зубарева и Галины Никитиной сочтены.
Абвер поставит на ноги всю свою агентуру в Харькове и добьется своего: выследит вожаков комсомольского подполья, установит адрес нелегальной квартиры Зубарева, Двадцатого января 1942 года в дверь дома номер двадцать три на улице Артема постучится провокатор. Он назовет пароль, спросит Галю.
– Галя уехала из Харькова, будет завтра, - ответит Галина мать, Анна Ивановна Павленко-Никитина.
Провокатор снова придет назавтра, встретится с Галей и Александром Зубаревым, только что вернувшимся со связи с подпольными райкомами.
– Вас просят узнать о местонахождении немецких военных штабов в Харькове, - скажет провокатор Александру и Галине.
– Мы сделаем все, что в наших силах, - ответит Александр Зубарев.
И через несколько дней Конрад Матцке арестует Александра и Галину.