Вниз тормашками
Шрифт:
— Куда ж я без этого? — пошутила Лариса и перешла на серьезный тон: — Мне нужно знать все о семье вчерашнего убитого. Дмитрия…
Она замялась, словно вспоминая фамилию жертвы, но тут она хитрила. Фамилию Лариса не знала, но надеялась, что Карташов заполнит паузу своевременной вставкой.
— …Ласточкина? — не разочаровал ее старый друг. — А зачем тебе? Опять расследовать возьмешься? Ох, Ларка, и не надоело тебе, а?
И с чего это вдруг ее мужики стали возражать против ее хобби, возмутилась Лариса. То Котов, то теперь бывший любовник. Кошмар!
— Я все узнаю, а тебе засчитают еще одно раскрытое дело в актив. И тебе хорошо, и страна — без преступников, — заметила она.
— Патриотка! — хмыкнул Карташов. — О себе бы лучше подумала. Слушай, может, встретимся, а?
Лариса почувствовала в его голосе зловредные нотки и поняла, что полковник идет на шантаж. Либо они встречаются, и тогда Лариса, может быть, узнает все, что ее интересует, либо они не встречаются, но тогда итоги будут совсем грустными. Ни тебе удовольствия от общения со старым другом, ни тебе информации.
— Ладно, шантажист. Где?
Уже половина времени, отпущенного полковнику на обед, прошла, но Карташова как не было, так и нет. Половина посетителей кафе, которое находилось рядом с отделением РУБОПа, уже разошлась. Лариса недовольно посмотрела на часы и собралась было звонить своему непунктуальному другу, как тот вдруг возник возле столика с цветами и широченной улыбкой на грубом, но складно вылепленном лице. Когда-то они вдвоем неплохо наставляли рога Котову…
— Здравствуй, котик!
Он чмокнул ее в щеку и сел напротив. Лариса кивнула официанту, и тот быстро принес кофе и салат, приготовление которых Лариса обговорила заранее.
— Привет. По какому поводу цветы? — спросила она.
Она понюхала розы, отметив, что красивые тугие бордовые бутоны совершенно не пахли. Но смотрелись цветы замечательно, да и стоять, наверное, будут долго.
— Просто так, от душевной щедрости. Да и вообще, разве для подарка обязательно нужен повод?
— Спасибо. Я эгоистично воспользуюсь твоей душевной щедростью и вытяну из тебя все, что мне нужно. Ты не против?
— Чисто женское желание, — вздохнул полковник. — Мужик им — палец, а они за всей рукой тянутся.
— Ну я же честно предупредила, — улыбнулась Котова. — Да ладно, не дуйся. Лучше поделись со мной своими безграничными знаниями.
— А ты мне что?
— Ничего, конечно.
— Ох и лиса ты, Ларуся! Но с незаконной передачей секретных сведений, которые не должны достичь ушей общественности, придется подождать.
— Отчего?
— Сначала тебе придется выслушать мои душевные излияния.
— Карташов, ты сегодня в ударе. Где ты нахватался таких цветистых выражений? Никак решил мемуары написать, вот теперь и входишь «в образ»?
— Да если бы, — тяжело вздохнул полковник, откидываясь на спинку пластикового кресла. Оно тут же заскрипело, протестуя против тяжести полковничьего тела. Карташов поерзал немного и задумчиво взглянул на Ларису.
Лариса терпеливо ждала, несмотря на то что ей уже надо было бежать. Она обещала Степанычу приехать к двум часам пополудни, а на часах — уже почти два.
— У меня есть к тебе серьезный разговор.
— А в чем дело? — насторожилась Лариса.
— Понимаешь, Ларочка, — помявшись, сказал полковник. — Тут информация ко мне пришла… о жертве твоей кулинарии.
Лариса состроила гримаску и сосредоточилась, внимая словам друга и одновременно пробуя салат. На вкус блюдо получилось совсем не таким, каким задумывалось. Правда, чего еще ожидать от придорожной харчевни! Вместо гранатового сока в соус, похоже, добавили уксус. Додумались! С таким же успехом могли бы и «Боинг» заправить обычной соляркой.
— Дмитрий Ласточкин, 1973 года рождения. Родился, вырос и умер в Тарасове. Причина смерти — отравление арсином, растворенным в черепаховом супе, приготовленном некоей Ларисой Котовой.
— Остряк! Ты мне лучше расскажи, с кем он близко общался. Друзья, враги, братья, сестры, любовницы…
— Любовница, вернее, девушка, у него была. Ольга Северцева, двадцать два года. Живут, точнее, жили, в одной квартире, которую снимали вместе, — ответил полковник.
— Адрес дашь?
Карташов тяжко вздохнул, но вынул из кармана легкой куртки свернутый вчетверо листок, который и протянул Ларисе.
Она благодарственно кивнула, разворачивая бумажку. После чего преисполнилась еще большей благодарности: на вырванном из тетрадки листке были адреса, имена и фамилии семьи Ласточкина.
— Олежка, ты прелесть! Что бы я без тебя делала?
— Ну должен же я как-то помогать бойцам невидимого фронта? — грустно сказал полковник, подпирая подбородок рукой и наблюдая, как Котова прячет листок в сумку. — А вообще проблема у тебя, Котова. Не знал, как тебе сказать, но никуда не деться.
— В смысле? — не поняла Лариса.
— В смысле, на банке-то твои пальчики нашли.
Лариса как-то сразу поняла, о какой банке идет речь, и просто онемела.
— То есть? — справившись с непрожеванным куском, застрявшим в горле, прошептала она. — Ты хочешь сказать, что нашли якобы мои отпечатки на этой стеклянной фигне с приправой?!
— Да, солнышко, — Карташов задумчиво пожевал губами. — Якобы твои. Так что сама понимаешь, что твое положение нынче — не позавидуешь. По идее, я тебя задержать должен.
Задержать? Ее? Что за бред?