Вниз тормашками
Шрифт:
— Нет, погодите. Мне еще кое-что нужно.
Глаза Муси стали почти умоляющими, словно она опаздывала или на свою свадьбу, или еще куда-то, где просто жизненно необходимо ее присутствие. Руки, державшие папку, нервно теребили ее завязки, ноги уже сами разворачивались в сторону двери. Но Муся все же решила уделить еще минутку Ларисе Викторовне.
— Я быстро, — пообещала Лариса. — Что находится в сто одиннадцатой комнате?
Личико Муси на секунду омрачилось. Она погрустнела и даже перестала теребить завязки папки.
— Димкина подсобка. Операторская. Он там камеру и пленки хранил. Теперь там все опечатано, менты работают.
— Да? Ну ладно, спасибо, Муся. До свидания.
— А телефон я ваш поищу, — на прощание крикнула секретарша и испарилась. На том месте, где она только что стояла, теперь быстро-быстро вертелся турникет.
«Значит, операторская, — сказала Котова сама себе. — И вчера вечером в ней кто-то был. Интересно, кто? И интересно, зачем он испортил мою пленку?»
«И мужские руки сильные де-ержат руль…»
Из радиоприемника звучала старая, но все еще трогающая душу песня про дальнобойщика. Сидевший за рулем нового «КамАЗа» мужчина взглянул на часы, затем вновь перевел взгляд на дорогу. Четыре часа утра, скоро рассвет, хотя в этих богом забытых местах из-за обложных туч вряд ли что-то можно увидеть. Только и понятно, что день, по чуть посветлевшим сумеркам. «Дворники» без устали размазывали капли дождя по лобовому стеклу. В отсвете фар была видна темнота и летевшая наискосок пелена капель. Водитель вздохнул и, свернув к обочине, остановил трейлер.
До пункта назначения еще было ехать и ехать, но, извините, нужда свое берет. Морщась от мелкой водяной гадости, сыпавшейся сверху ему за воротник, мужчина спрыгнул из кабины прямо в лужу. Армейские ботинки тяжело захлюпали по мокрой траве. Их владелец добрался наконец до кустов. В это время у него в кармане зазвенел мобильный.
— Твою мать, даже поссать не дадут!
Он, чертыхаясь, взял трубку, другой рукой помогая себе облегчиться.
— Але? Да, я. Че так рано звонишь? Да не сплю я, просто странно. Ты же никогда не звонил так рано. Че? Умер?!
Некоторое время мокрые кусты слушали отборнейший русский мат. Выругавшись, мужчина почувствовал облегчение и пошел назад.
— Как это произошло? — спросил он у собеседника уже в кабине. — Ни хрена себе! Как Ольга? Что?! Лады, я скоро приеду, отбой!
Он сунул мобильник в карман видавшей виды черной кожаной куртки, после чего пару минут сидел, тупо смотря на приборный щиток. В его голове вихрем проносились эпизоды из прошлого…
Вот вся их компания на студенческой вечеринке. Там они впервые увидели Ольгу, обалденно красивую, в черном обтягивающем комбинезоне, с ниспадающими волнами каштановых волос. Она была слегка под градусом, но пьяная распущенность придавала ей определенный шарм. О, она умела пить!
— Привет! А вы кто?
Ее голос он не забыл до сих пор, хотя Ольга досталась Димычу. После того как Димыч и Ольга стали жить вместе, бывшая крепкой и нерушимой компания с мехмата развалилась. Димыч перешел на свободный график обучения, подрабатывая оператором в какой-то студии. Макс стал грузчиком, хотя мог бы, как и Хоббит, устроиться программистом в какую-нибудь контору и зарабатывать непыльные денежки. Но Макс предпочел не гробить себя за компьютером, а стать рабочей лошадкой.
Все они были на пятом курсе. Только он, Михаил, или Потап, как звали его друзья, бросил учебу.
Никто, кроме Димана, не удивился этому. Хоббит и Макс по-мужски поддержали своего братана, правда, Хоббит все же настаивал на продолжении учебы.
«Всего ведь год остался, Миха, ты подумай! Нефиг из-за бабы себе жизнь портить! Может, не поедешь никуда?»
Но Михаил к тому времени уже твердо решил, что уедет из города. Сначала подходящая работа не подворачивалась, но потом дядя, работавший в торговой фирме, устроил его водителем-дальнобойщиком. С тех пор вот уже около полугода Михаил раскатывал по Восточно-Европейской равнине, развозя корма для животных. Время от времени он, конечно, жалел о своем скоропалительном решении, а когда был на той неделе в Тарасове, то вообще целый час стоял возле Ольгиного дома, размышляя, зайти или нет. В конце концов Диман — его друг, не самый плохой вариант для Ольги.
Он яростно потер глаза, начавшие уже слипаться, и откинул назад длинные черные волосы, вымокшие от дождя. Черт! Хватит уже воспоминаний! Ехать пора, а то он так и к девяти часам в поселок не приедет. Михаил захлопнул дверь кабины, покрутил ручку радио, поймав «Радио Шансон», после чего, насвистывая задорную песенку его тезки Круга про «симпатичного мальчишку», поехал дальше.
Тучи впереди постепенно расходились.
Вечером дома собралась вся семья: Лариса с жуткой мигренью, Евгений, опять на что-то обидевшийся и глядевший волком, и Настя, устроившаяся в гостиной и смотрящая телевизор.
Лариса лежала в кровати в своей комнате, мечтая о смерти. Голова болела немилосердно. Казалось, в ней происходит репетиция Великой Октябрьской революции. Вернее, уже ее последствия.
«Старею, наверное, — думала она, — раньше могла двое суток подряд на одном энтузиазме работать, а теперь обычная смерть человека выводит меня из строя на целый вечер».
Но смерть-то как раз и не была обычной. Здесь не простое пищевое отравление: Дмитрий умер от яда! Около двух часов назад Лара звонила Карташову, чтобы узнать, что же на самом деле случилось с Дмитрием. Оказалось, что оператора отравили такой дозой мышьяка, что ее хватило бы для усмирения целого батальона бешеных мышей. Точнее, не чистым мышьяком, а его особо ядовитой разновидностью — мышьяковистым водородом, иначе — арсином. Арсин имеет четко выраженный запах чеснока и дает классическую реакцию — мышьяковое серое зеркало в колбе при нагревании образца. После этого, да еще и после ужасной «пробки», в которую она попала, уезжая из ресторана домой, Лара и слегла. На ее глазах отравили человека, а она ничего не заметила! Непростительно для детектива, пусть и любителя! А чутье? Неужели у нее его нет и вообще она — полная бездарность? Хотя, с другой стороны, вон сколько у нее раскрытых дел! Наконец ей надоело укорять себя, и Лариса встала с постели.
Она спустилась в гостиную, где перед телевизором впритык сидела Настя и грызла фисташки.
— Привет, — кивнула она, на секунду отвлекаясь от экрана, где в это время шла реклама. — Как жизнь? Почему ты такая бледная?
— Голова болит, — еле слышно ответила Лариса.
— Мигрень? — участливо спросила Настя. — Бедная мамочка, что же ты не спишь?
— Не знаю. Просто так сюда спустилась. А ты зачем так близко к экрану сидишь, глаза решила испортить?
— Видно, мигрень у тебя не настолько серьезная. Опять поучаешь! Сейчас новости будут, — добавила дочь и мечтательно потянулась, — а ведущий в них такой душка! Супер!