Вниз тормашками
Шрифт:
— Расскажи, — потребовала Лариса онемевшими губами. Такого облома она давненько не испытывала. Не успела найти подозреваемого, как его быстренько грохнули!
— Нашла его секретарша. Маруся, Мария — Маша, в общем. Зашла к нему в кабинет около девяти утра…
«Как раз в тот момент, когда я с Сашей встретилась», — подумала Лариса.
— А там все в крови! На него сверху, со шкафа ваза упала. Ваза старинная, югославская. Сама, наверное, помнишь, каких тогда монстров из хрусталя делали. Она ему на голову и брякнулась.
— Ни с того ни с сего? — удивилась Лариса.
— Он на шкаф зачем-то полез. Зачем — мы так, похоже, и не узнаем. Может, за книгой, потому что она рядом валялась. Поставил стул, потянулся за книгой, зацепил вазу, ну и все. Конец мужику.
— А почему ты считаешь, что это не несчастный случай?
— А очень уж умудриться надо, чтобы вот так себе вазу на голову свалить! Сама посуди, если тебе в рожу, прости, в лицо ваза летит, ты уж, наверное, отмахиваться будешь? Ну, или хотя бы рукой прикроешься как-нибудь, отвернешься, это уже на уровне инстинкта. А Дарьин — нет. Покорно позволил раскрошить себе лицевые кости в мелкую пудру. Или ему кто-то помог.
«Этот „кто-то“ наверняка и мой „жучок“ спер, — подумала Лариса. — Хитрый, гад!»
— Да-а, действительно нестыковка. Но версию мою ты прощупай, — попросила Лариса.
— Без проблем. Кассетку я себе оставлю.
— Ладно.
— Да, — словно только что вспомнил, сказал полковник, — меня вчера на ковер вызывали.
— По какому поводу? — насторожилась Лариса.
— А ты не догадываешься? По поводу того, почему я, такой плохой, сякой и нехороший, не вызвал тебя для дачи показаний, дабы получить объяснения о наличии твоих отпечатков на вещдоке номер один. Вещдок номер один — это банка с приправой.
— Я уже поняла, — хмуро сказала Лариса. — Значит, мне придется ехать в Управление внутренних дел и высиживать там полдня, рассказывая то, что я уже говорила? То есть что я не видела эту банку даже во сне? Впрочем, нет, сегодня я как раз увидела кошмарный сон. Там эта гадость фигурировала в главной роли. Как у Геши Козодоева в «Бриллиантовой руке». У него там гипсовая конечность Семен Семеныча летала, а у меня — банка с приправой.
Кафе Лариса покидала уже не в столь радужном настроении.
Она-то думала, что дело прояснилось, а все только еще больше запуталось. Хорошая беседа по душам в милиции вытянула бы из Дарьина много чего интересного, но он мертв. Жалко!
Лариса машинально посмотрела на часы и удивилась: оказывается, уже почти половина третьего. Пора ехать к Ольге, смотреть на пресловутую кассету, а то завтра, как сказал Карташов, ей придется тратить день на объяснения в милиции. Что утешало — задерживать ее пока не будут. Не должны…
К Ольге она попала не в три часа, а чуть позже, опоздав всего минут на пятнадцать. Несмотря на «облом» в середине дня, Лариса очень надеялась, что просмотр кассеты компенсирует все ее неудачи в этом расследовании.
Она позвонила в дверь. Подождала минуту, снова позвонила. Тишина. Странно, они же договаривались… Может быть, Ольга еще от родителей не вернулась?
Лариса достала телефон и набрала Ольгин номер. Из-за двери она слышала, как в пустой квартире разливается телефонная трель. Никто не брал трубку. Лариса недовольно поджала губы. Ну разве так можно? Хоть бы позвонила, предупредила, что не сможет приехать вовремя. И визитка у нее есть, и номера телефонов.
Лариса рассерженно повернулась на каблуках и охнула. Один из них, негодующе скрипнув, зашатался. Лариса по инерции для сохранения равновесия оперлась рукой о дверь и чуть не упала. Но уже не из-за каблука, а из-за того, что дверь оказалась незапертой и медленно начала открываться.
Лариса тут же сменила опору, схватившись за стенку, и осторожно посмотрела в темную прихожую. Открытая дверь показалась ей не просто подозрительной, а даже опасной. Такие вот открытые двери в квартире, которой по всем правилам полагается быть запертой, не предвещают ничего хорошего. Помявшись немного, она осторожно толкнула дверь, стараясь не касаться ее кончиками пальцев, чтобы не оставлять отпечатков. Вошла. В квартире было тихо, спокойно, движения воздуха не наблюдалось. Лариса прошла дальше и обмерла. Квартира напоминала или поле битвы, или Мамаево побоище, или еще что-нибудь столь же ужасное и беспорядочное. Лариса перевела взгляд на кровать и чуть не вскрикнула. Забыв об осторожности, она подбежала к скомканным простыням и одеялам, из сугроба которых торчала неподвижная рука девушки.
— Боже мой! — вскричала Лариса, хватая эту неподвижную руку и начиная прощупывать пульс. На лице девушки лежала подушка. Лариса опасалась самого страшного. Она осторожно убрала подушку и перевела дух. Хотя черты лица Ольги выражали страх и страдание, они все же не были заостренными — то есть мертвыми. Да и пульс едва-едва, но прощупывался тонкой ниточкой.
«Может быть, ее можно спасти», — мелькнуло в голове у Ларисы, в то время как руки ее развивали бешеную деятельность. Что следовало сделать во-первых? Лариса, которая до этого ни разу не сталкивалась с удушенными, понятия не имела о процедуре их реанимации. Наверное, следуя логике, нужно сделать Ольге искусственное дыхание, а потом позвонить в больницу. Или сначала позвонить в милицию, а потом уже делать искусственное дыхание, которое, если честно, Лариса просто не умела делать и боялась навредить Ольге еще больше. Хотя в принципе что она теряет? Девчонка и так полумертвая, так что ей лишь одна дорога — на выживание.
«А если она умрет? — в панике подумала Лариса и сама же себе возразила: — Но если ты сейчас ничего не начнешь делать, тогда она точно умрет!»
И, махнув рукой на свои страхи и брезгливость, Лариса осторожно поправила белокурую голову девушки, лежавшей на упругом диване, оттянула ей подбородок, зажала нос и, зажмурившись, сделала резкий выдох. После чего отстранилась и прислушалась. Ничего. Лариса снова проделала ряд дыхательных операций, после которых, если верить фильмам, нужно сделать непрямой массаж сердца. Наугад нащупав какое-то ребро, Лариса подивилась. Надо же, какая грудь маленькая! Но это и хорошо, мешать не будет. Осторожно надавливая одной своей рукой на другую и делая время от времени процедуру «рот в рот», Лариса наконец заставила девушку дышать самостоятельно. Дыхание было слабым, неровным, но оно появилось, чему Лариса была безумно рада, так как уже вся вспотела от напряжения. Внимательно следя за девушкой, Лариса быстро вызвала милицию и «Скорую» по телефону, после чего вновь вернулась к постели ожившей.
— Ну как ты? — почему-то тихо спросила она. Ольга, только что стоявшая одной ногой в могиле, только слабо шевельнула ресницами и закрыла глаза. — Эй, ты только не вздумай снова умирать, — прошептала Лариса, без сил прислоняясь к дивану и садясь прямо на пол, — а то я уже сама готова коньки отбросить.
Только когда Ольгу увезла «Скорая» и какой-то оперативник с капитанскими звездочками на погонах задал вопрос — а что же, собственно, Лариса здесь делала, она с ужасом вспомнила, что приезжала за кассетой. Понятно, что ничего такого говорить обходительному капитану она не стала, но внутри у нее все похолодело.