Внутренний дворец. Книга 1

Архангельская Мария Владимировна

Отношения с Тайреном вполне наладились, если не считать того, что его поведение стало ещё более собственническим. Теперь оно проявлялось не только в настоящем, но и оказалось, если можно так выразиться, устремлено в будущее.

– Когда родишь мне сына, станешь наложницей-подругой, – уверенно заявил он мне как-то. – А когда я стану императором, сделаю тебя Благородной супругой.

Я промолчала. Перспектива родить, пусть даже от принца, меня что-то не радовала. Ребёнок словно бы окончательно связал бы меня с этим миром и с тем положением, которое я в нём занимала. Умом я, конечно, понимала, что всё это навсегда и деваться мне некуда. И всё же пока оставалась если не надежда, то ощущение, что всё вокруг – не настоящее.

Порой оно охватывало меня очень остро: ну не может быть реальностью то, что со мной произошло, это сон, бред, что угодно, и я вот-вот проснусь и заживу обычной, нормальной жизнью. И с ней рука об руку шла другая иллюзия – всё может ещё измениться и в этом мире. Внутренний дворец, заклятые сестрёнки-наложницы, служба, как тут деликатно выражались, у подушки и циновки его высочества – это всё не навсегда, возможен какой-то выход. В конце концов, все попаданки из фэнтезийного ширпотреба ловили удачу за хвост и сами становились хозяйками своих судеб. И если я сама оказалась словно бы героиней такого романа – ну, должен же и мой сюжет куда-нибудь вырулить?

Беременность поставила бы крест и на этой иллюзии. Куда деваться матери с маленьким ребёнком? Правильно, некуда, разве только за спину его отцу. И это уж не говоря о здешнем состоянии медицины и неизбежном риске, которому подвергается любая роженица. То, что я узнавала о здешних медиках, отнюдь не добавляло оптимизма. Ну как можно положиться на помощь тех, кто на полном серьёзе уверяет, будто лучшее средство от головной боли – уложить эту самую голову на изголовье из розового дерева, а к нарывам на коже предлагает прикладывать мышьяк? Состояние местной науки было для меня постоянным источником, как сказали бы в моём мире, лузлов. Слушая, как Тайрен и тот же Кей рассуждают о мире и его явлениях, я частенько не знала, смеяться мне или плакать. И ведь для них всё было вполне реально! Например, однажды речь зашла о «золото-киноварной пилюле». Я в тот момент задумалась о чём-то своём, поэтому пропустила начало разговора и очнулась, только услышав красивое название.

– А что это за пилюля?

– Пилюля бессмертия, – объяснил Тайрен таким тоном, каким мог бы сказать «от простуды».

– Она действительно из золота и киновари?

– Ага. Точнее, из киновари, свинца и серы. Или ртути.

– И как? – осторожно уточнила я. – Многие ли с её помощью… обессмертились?

– Видишь ли… Мало знать состав. Нужно ещё выяснить, в каких пропорциях смешивать ингредиенты, сколько времени их надо нагревать, перегонять и что там ещё делают… Если ошибёшься хоть в какой-нибудь мелочи, то пилюля вместо дарования бессмертия обернётся ядом. А потому мало кому удавалось действительно достичь бессмертия. Рецепт-то тайный.

– А, ну да, – закивала я. – Если пропорции неправильные, то тогда конечно.

Кей подозрительно посмотрел на меня и перевёл разговор на что-то другое.

В Хризантемовом же павильоне воцарилась умилительная идиллия. Даже Кольхог больше не пыталась отпускать шпильки в мою сторону, а уж остальные стали со мной так вежливы и приветливы, что скулы сводило. Со стороны мы в этот период действительно напоминали большое дружное семейство… а вот что в нём говорилось за моей спиной, мне однажды довелось подслушать.

В тот день я раньше обычного вернулась с урока верховой езды, заменившей мне осточертевшие уроки музыки. Усин на это время куда-то усвистала, я не стала ждать, пока её разыщут, в одиночестве прошла через сад и вошла в павильон не через главный вход, а через ту самую террасу, на которой Тайрен когда-то бил вазы. Светило солнышко, щебетали птички, и я постояла некоторое время, любуясь распускающимся цветником. А потом услышала голоса. При хорошей погоде доходившие от потолка до пола рамы в помещениях раздвигали так, что внутренние комнаты становились продолжением сада, лишаясь одной, а то и двух стенок. Вот в одной из таких комнат

и собралось небольшое общество из трёх наложниц.

– …Да говорю тебе, она ведьма!

Заинтересовавшись, я подошла поближе. Край рамы скрывал меня, так что сидевшим внутри я была не видна.

– Где ты видела, чтобы его высочество все дни проводил с женщиной? Забросив друзей? Раньше он каждый день выезжал в город или на охоту, вместе со своей свитой и друзьями, а теперь сидит во дворце в беседах с этой Тальо! И даже её высочество не знает, о чём они там говорят.

Так, понятно. Следовало бы уйти, ведь подслушивать некрасиво. Но любопытство оказалось сильнее, и я осталась на месте.

– Сестра думает, что Тальо его околдовала?

– Ну не своей же несравненной красой она его привлекла!

Внутри зафыркали.

– Откуда она вообще взялась, кто-нибудь знает? Ни родных, ни друзей… Подлизы вроде Шэйн Кадж не в счёт, они тоже ничего не знают. Говорят – откуда-то с запада. Все мы знаем, что у нас на западе!

– А вы заметили, что его высочество в последнее время совсем не так весел и бодр, как в прошлом году?

– Он в ссоре с его величеством и этим удручён, – робко заметил кто-то.

– Пф! Разве сестра не замечает, что он стал бледнее и худее, чем раньше?

– Точно! Думаете, она сосёт его силу?

– А разве станет здоровый и здравомыслящий человек вести себя с наложницей так, как сейчас ведёт себя принц? А от неё и слова не допросишься! «Мы читаем, мы гуляем, мы разговариваем!» О чём?

– У меня есть когти ястреба. Надо будет сжечь их и как-нибудь добавить пепел ей в чай.

– Это же только от оборотней…

– А может, она и есть оборотень. Никто не знает, что она делает по ночам? Надо бы проследить.

– А тут она тебя и загрызёт!

– Я возьму талисман Охотника, с ним не загрызёт. Один торговец предлагал кости дракона, но это так дорого…

– А вы знаете, что евнух Хаур, ну, тот, что в прачечной работает, говорил, что в прошлый раз в постелях видел короткие рыжие волоски, похожие на шерсть?..

Мне надоело, и я тихонько отошла. Мелькнула мысль шагнуть в комнату и проникновенно посоветовать определиться, так ведьма я всё-таки, или оборотень, но я её отвергла. Просто не захотелось связываться. Хотя какая я вам ведьма, у меня, между прочим, и справка есть от почтенного настоятеля Чжа. Жаль только, что я забыла потребовать её в письменном виде. И опять у меня мелькнуло чувство нереальности происходящего. В том, что девицы перемывают друг другу косточки, не было ничего удивительного, но как можно на полном серьёзе рассуждать, не оборотень ли человек, с которым ты живёшь под одной крышей, в голове не укладывалось. Но все здешние – продукты общества, в мышлении которого чудесное отлично уживается с реальным. Вспомнить хотя бы вечерние чтения – столь любимые всеми пикантные рассказы, к которым никто не относится как к фантастике, и где возлюбленная главного героя на проверку то и дело оказывается принявшей человеческий облик то лисой, то змеёй, то обезьяной…

И разве я сама не подливала масла в огонь, рассказывая о чудесах моей страны?

Так бы я, наверно, и забыла этот подслушанный разговор как досадное, но ничего не значащее происшествие, если бы история не имела продолжения. Однажды, когда мы с Тайреном задержались на заднем дворе, после того, как он снял меня с седла – мне до сих пор было трудно влезать на лошадь с земли, так что я взбиралась в седло со специальной приступочки, а по окончании урока Тайрен меня с явным удовольствием снимал – ему доложили, что пожаловал младший господин Эльм. Я сначала подумала, что это всё тот же Хонг, но оказалось, что Эльм Хонг – это молодой господин, а младший господин – его младший брат с коротким именем А. И прибыл он, чтобы передать его высочеству приглашение от своего родителя. Тайрен ответил, что с удовольствием придёт вместе со своим другом Гюэ Кеем.