Во имя славы. Книга первая
Шрифт:
Ратмир ходил хмурый. Он бы и сам хотел отправиться в Стариград, но старшему брату не позволена та беспечность, что прощается младшему. Да и бросить жену с малолетним сыном никак нельзя. Радислава всё пыталась успокоить Шумилу – племянник чувствовал общее настроение и ревел за всех, кто не мог себе этого позволить на людях.
Буревой вышел провожать уже когда телеги были готовы к отправке. Немалых усилий стоило ему держаться как подобает благородному жупану. Для себя он решил: только сойдёт снег, и «Копьё» отправится на помощь сыну. А там
До порта он молчал.
В Ральсвике к гридням из Ругарда присоединились воины со всего Руяна, даже с Арконы, поэтому они заняли все скамьи, несмотря на указ князя, объявленный по каждому селению острова. Правда, не все ругардцы в итоге явились к отправке. Цедраг и Витцан остались дома – не смогли оставить род, где доживал последние годы старик-отец, а мать, многочисленные сёстры и невесты пропали бы без защитников.
Когда ладья была готова к отплытию, и настало время прощаться, Мила, Ратмир и Радислава принялись обниматься, говорить напутствия, шутить, пытаясь развеять грусть. Ясон вручил Миле суму с целебными травами – он отправлялся с Дражко. Где ещё медику оттачивать ремесло, как не на войне? А Живко так и не показался. Дражко искал, звал, но мальчишки не было. Может, обиделся, что его бросают?...
Подошёл Буревой.
Отец встал напротив, отмерил пристальным взглядом. Дражко видел, как увлажнились его глаза, но не сказал ни слова – сам стонал в глубине души.
Затем они крепко обнялись. Крепко и долго, чего не делали слишком давно. Будто пытались наверстать упущенное за оставшиеся крохи времени.
– Сражайся, сынок, – прохрипел Буревой, сжимая плечи. – Я знаю, ты не посрамишь честь рода. Но прошу, будь осторожен…
– Да, пап. – Дражко шмыгнул носом. – Не волнуйся, не пропаду. Ты меня хорошо обучил.
Откашлявшись, чтобы прочистить горло, Буревой отпрянул.
– Давай. Иди, твоя дружина ждёт. – И взглянул на Веремуда, стоящего на корме. – Побереги его.
– Обязательно, батько, – кивнул тот.
Дражко прыгнул на борт, выхватил топор, обрубил концы и скомандовал:
– Отходим!
«Лебедь» отправился на войну.
Глава 25. Враг близко
Руян остался позади. С кормы виднелась только тонкая полоса земли на горизонте. Тоску понемногу выдувал ветер, гнавший ладью прочь.
Дражко шагал по борту, перепроверял узлы, замки на сундуках, просаленные тюки, которыми укрывались в случае дождя. Всё, чтобы отвлечься от печальных мыслей.
Дружина коротало время. Кто травил байки, кто улёгся спать, прочие уже присматривались к съестным запасам. Другие ухаживали за оружием: точили, чистили, смазывали жиром. Деян пересчитывал стрелы, поправлял оперения, натирал воском выгнутые в обратную сторону рога лука. Тетиву он убрал в кожаный мешочек, где хранил ещё две такие же на замену.
А вот Удо и Большак принялись спорить, кто из них сильнее.
– Я одержал больше побед! – кричал Удо.
– Нет! Я! – возразил Большак.
– Ты и считать-то не умеешь!... Так. Всё. Решим здесь и сейчас! До двух побед!
– Давай!
Оба великана, сотрясая «Лебедь», ринулись к мачте, схватили первую попавшуюся бочку и с грохотом поставили её между скамьями, готовые бороться на руках.
Вдруг бочка ойкнула, приковав к себе внимание остальных:
– Ты слышал?
– Что это было?
– Померещилось?
– Не одному тебе…
Взволнованная и заинтересованная дружина загомонила, пытаясь рассмотреть бочку из-за широких спин здоровяков.
Удо и Большак откупорили крышку, замерли на пару мгновений, а затем загоготали во всё горло. Дражко, не вытерпев, растолкал столпившихся и уставился на замаранную рыбьей чешуёй морду.
– Живко! Да как ты?!...
– А что тебе не понятно, воевода? – Веремуд подхватил общий смех. – Мальчишка нас облапошил!
Живко вылез из бочки, виновато шмыгнул носом и посмотрел щенячьими глазами.
– Да что ты будешь делать… – вздохнул Дражко, а затем хищно ухмыльнулся. – Выпороть бы тебя. Но есть идея получше.
Живко попятился, чуя неладное, но наткнулся на оскалившегося Удо. Здоровенные лапы водрузились на плечи, отчего ноги подкосились. Но упасть ему не дали. Вместо этого…
– П-прости, Дражко… Я-я же… А-а-а-а-а!
Визжащего, кричащего нарушителя перекинули за борт и, держа за руку, заставили бороться с волнами.
– Ты провонял рыбой! Помойся хорошенько, прежде чем лезть обратно! – Дражко надрывал горло, но вряд ли он слышал.
Мучили недолго. Напугаться проказник, конечно, успел знатно, но, оказавшись на скамье, отплевался, отдышался и понял – своего он добился.
– Вытрись, – Деян накрыл Живко тёплым шерстяным плащом, принюхался… – Хм-м-м…
Продрогший бедняга затаил дыхание, ожидая вердикта.
– Ты всё ещё воняешь. – Зубы затряслись, но не от холода. Живко посильнее закутался в плащ в отчаянных поисках спасения. На что Деян потрепал его по голове. – Да не боись – не обидим. Шуткую я.
Дражко встал у кормы, рядом с Веремудом, с улыбкой наблюдал, как обвыкается мальчишка, как Ясон, ворча на гридней, осматривал его, лил в рот какие-то целебные и, судя по всему, отвратительные на вкус настои.
– Проказник, а! – воскликнул кормчий.
С этим трудно не согласиться.
– Но настроение поднял. И ты, вон, наконец-то оклемался.
– А? – не сразу понял Дражко.
И правда – печаль ушла. Живко для всех стал чем-то вроде лекарства, которым сейчас давился сам.
Море радовало глаз. Лёгкие шустрые полны под ясным небом шли наперегонки уносимой свежим ветром ладьи. Медведь на парусе будто рычал, шерсть дрожала – вот-вот рванёт с места! С Руяна Вислав прогнал их, но Буревой никогда не откажется от сына, поэтому Дражко всё ещё был из грозного воинского рода.