Во имя твое, Восния
Шрифт:
– Эй, а все-таки… что, если нас догонят? – во мраке мне уже мерещились силуэты воснийцев, их арбалеты и дубины.
– Кто? – удивился Рут. – Друзья Варда, в этот час, по херовой дороге? Миленькое дело.
Только я начал успокаиваться, Рут ткнул пальцем в небо, провёл чёрту до Оксола и добавил:
– Птица летит быстрей и дешевле. Нас будут ждать в городе.
Пояснение сделало только хуже. Все беды остались в Криге? Ха! Симон дотянется до меня чужими руками.
Кони еле плелись. Я выдохнул и на всякий случай
– Значит, пока нечего опасаться?
– Нечего, – уклончиво сказал Рут. – Если не считать разбоя, бродяг, голодных псов и волчьих стай… Ну и поноса, разумеется.
Будто в подтверждение к словам, у него заурчало в желудке. Я улыбнулся, а потом бессовестно заржал.
– Ты б так веселился, когда я в Криге шутил, – пожурил меня приятель.
Потребовалось время, чтобы я успокоился. Руту не обязательно было знать, что веселье здесь ни при чем. Я выдохнул и заверил его:
– Все-все. Есть у тебя вино? Я замолчу.
– А вот это лишнее. Уснешь и навернешься. – Он подвел кобылу ближе и практически впихнул мне флягу в руки. – Не налегай, промочи горло и рассказывай. Хотя бы про девчонок Излома или их матерей. – Рут достал какой-то сухарь и принялся им хрустеть, – путь неблизкий…
– О, боги, – я отпил вина, вытер губы перчаткой, похлопал себя по щеке. – Рассказывать? Да я свалюсь к утру!
Рут чуть не поперхнулся: зашелся смехом. Забрал флягу и плотно ее закрыл.
– Это только начало, мой друг, первый мечник, гроза Крига! Привыкай, наслаждайся. – Луна скрылась за облаком и наступила кромешная тьма. – Принцессам не место под флагом.
***
На рассвете
Когда мы увидели синюю полосу на небе, я уже клевал носом. Карий тоже не был в восторге от нашего похода: всхрапывал, спотыкался, тряс головой, отгоняя мух. Я почти простонал:
– Далеко еще?
Рут держался удивительно бодро:
– Смотря до чего, – рассудительно начал он, – до Оксола пять ночей, до Остожки – всего пару…
Из-за макушек елей показалась блестящая полоса, разрезавшая землю.
– Во-о-о, теперь точно Смолка, – Рут закивал пейзажу.
Я радовался, как дитя, тупо улыбаясь соломенным крышам по ту сторону берега. Деревушка, постоялый двор. Горячая еда, постель, отдых…
– Мать двойного солнца, – процедил я и обернулся к Руту, – Я точно кого-нибудь убью, если не останусь на ночлег!
Рут отряхнул ладони от крошек – вот и все, что осталось от сухарей, – и сказал со странным весельем:
– Возрадуйся! Скорее всего, нам придется сделать и то и другое.
***
Мы вошли в поселение, как бандиты – во всеоружии и не спешившись. Впрочем, некому было нас пожурить: людей в такой час собралось мало. Парочка крестьян косилась в нашу сторону, окликала. Спрашивали откуда мы и за чем.
– Мы ради ночлега и тепла, добрые люди, – осторожно объяснялся Рут уже в третий раз и поднимал руки.
Стараясь держаться ровно и не выдать своей слабости, я улыбался и заставлял себя не тянуться к рукояти, которую перевесил с седла на пояс.
Нам не верили: все так же тревожно провожали взглядом или прятались в домах. Может потому, что добрых людей в Воснии не сыскать и при свете дня. Я не мог их винить. На месте селян я бы давно вывел собак и разбудил соседей.
Интересно, умеют ли здесь стрелять из лука? И догадываются ли, что наш арбалет нечем заряжать.
– Как называется эта деревушка? – я следовал совету Рута, чтобы не уснуть.
– Приречье, – быстро ответил мой друг.
Я поискал вывеску взглядом. Ничего.
– Точно?
– Понятия не имею, – отмахнулся он. – Нам этого знать и не нужно, чтобы пожрать и выспаться.
Так мы и добрались до широкого дома с конюшней. Мечты о постоялом дворе остались мечтами. Путников здесь не жаловали.
Рут спешился и жестом поприветствовал трех селян. Один из местных вышел с топором. То ли из особого гостеприимства, то ли из-за того, что колол дрова по утру.
Я опасливо обернулся. За нашими спинами уже собирались мужчины. Если приятель и задумал драку, начинать ее стоило явно не здесь.
– Дружище, ты там уснул? Слезай, – мягко попросил меня Рут.
Спешившись, я подарил еще одно преимущество врагу. А может, драки и не будет? Я скинул капюшон, выдавил из себя сиплое приветствие. Стоял и ждал, что кто-то вот-вот крикнет «А я знаю эту кобылу!» или «А я знаю этого ублюдка!». Больше всего меня пугало то, что воснийцы порой были удивительно хитры: крестьяне, лавочники, куртизанки и даже сельская чернь.
Пьяницы вели ночные сделки под носом у стражи, на турнирах побеждал не сильнейший, а тот, на кого меньше ставили. Если что и можно было предрекать на материке – так это одно. Неприятности.
– Мы из гарнизона, держим путь в Остожку, – Рут забалтывал селян, называл чужие имена. – Нам бы напоить коней и отдохнуть. Сами от обеда не откажемся, – он достал пару медяков и глаза у местных сделались добрее.
Как же я удивился, когда мы договорились о цене за постой. Договорились крайне выгодно. И не поймешь, бояться ли теперь больше или плакать от счастья. В Воснии научаешься радоваться мелочам.
Рут привязал скакунов прямо под окном и явно не хотел далеко отходить от поклажи.
Шагнув в невысокий дом, где мне обещали комнату, я спросил шепотом:
– Нас не тронули. Уверен, что будет бой?
– У тебя четыре часа, не больше, – Рут не думал отвечать на мои вопросы. – Можешь и потрепаться, конечно, но я б на твоем месте поспал.
Тем не менее, своему совету он не последовал. Я даже не помнил, взял ли Рут себе комнату для ночлега.
– А ты? – я опирался на дверь, почти падая с ног.