Во имя твое, Восния
Шрифт:
Рут принял позу, подбоченившись в седле:
– А чего бы не бароном, а?
– Это потом.
– Телохранитель звучит лучше, – уже серьёзнее сказал Рут и гордо задрал подбородок.
– У меня нет таких денег!
Рут поковырялся в дальнем зубе, задумчиво посмотрел в сторону Крига. Я покорно молчал. Пытался прикинуть, потяну ли оплату хотя бы за половину года. Сыпать обещаниями – мой особый, неисправимый дар.
– Так ты чего, всерьез? – огорошил меня приятель, покосившись с сомнением.
Я выглядел
– Я пойму, если ты, э-э, откажешься. – Я развел руками и стал оправдываться. – От меня и правда бед больше, чем пользы…
Рут похлопал себя по колену, вытряхивая хлебные крошки, и оскалился:
– От всех друзей сплошные беды, это я тебе сразу сказал. – Он поднял указательный палец. – Но, с другой стороны… я-то не болван от щедрот бежать! С тебя выпивка, жратва, ночлег и девчонки, – заявил он тоном, не терпящим возражений.
Я старался выдохнуть как можно тише.
– А с меня чего потребуешь? – Рут покосился из-под сильно отросшего клока волос. Зачесал его пятерней назад.
Похоже, и за цирюльню платить тоже мне. Я растерялся.
– Ну, оружие носить? Мелкие поручения какие-нибудь, – чем больше я говорил, тем больше Рут сомневался. – Честно сказать, у меня не было своего оруженосца.
Только гувернер, прислуга, банщицы, швея, лучший в мире наставник. И ни за одного из них я не платил. Рут продолжил отряхиваться и приводить себя в порядок.
– Будто у меня был, во имя всех матушек на земле, – закатил он глаза. – Ты учти: я жадный, но не бессмертный. Если надумаешь очередной побег, изволь уведомить как положено. Или там, как решишь поцапаться с новым воротилой…
– Пока мы не разобрались со старым?
– Тю! Забудь до самой смерти. Никогда и никаких воротил в приятелях или врагах, – он пригрозил мне кулаком, как мальчишке. – Без меня.
Рут не знал, что я спорил для вида. Тут-то я его и поймал:
– Это и в моих интересах. Так что, по рукам?
Приятель внимательно оглядел меня с ног до головы, будто мы только повстречались. Сказал:
– И милордом я тебя тоже обзывать не стану, не обессудь.
Я осторожно протянул правую ладонь, чтобы не свалиться с мерина:
– Лишнее. Этого дерьма у меня и так будет предостаточно. – Мой уверенный вид сразу же растаял, стоило Руту поднять бровь. Я добавил осторожнее. – Ну, через пару лет…
– Ловлю на слове!
Мы пожали друг другу руки, и я влип в очередные долги.
Нет, все таки я совершенно не умел прощаться.
***
Под Остожкой, через несколько дней
Рут осушил первую кружку и ударил ей по столу. А затем сказал с важным видом:
– Скакунов стоит продать. До того, как войдем в Оксол.
– Это еще зачем? – я наслаждался сливянкой и думать не желал о плохом.
После мыльни и крепкого сна любой день покажется чуточку лучше. Прелести городской жизни. Рут положил ноги на бочку, которую поставили вместо третьего стула. И безжалостно спорил:
– Главные приметы. Если оружие можно спрятать, а плащи мы сменили, то скакуны…
Я цокнул языком и поднял глаза к потолку. Больше долгой дороги меня притомили наставления и пустая тревога.
– Прошлый раз ты говорил, что будет драка в Приречье!
– Было дело. – Закивал Рут. – Я почти подрался с пекарем.
– Да? – я округлил глаза. – Ты ничего об этом не…
– …У него и жена – такая пышка!
Я тяжко вздохнул и потер лоб. Продолжил нападать:
– А совсем недавно обещал, что нас зарежут на подходах к Остожке. – Я обвел кружкой питейную. – Неплохо для страшной смерти, не находишь?
Рут мог бы взять корону на турнире занудства:
– Смейся сколько хочешь и пока можешь. Скакунов нужно продать.
Я спорил, повысив голос:
– Да мало ли на свете белых меринов?!
– И бледномордых гостей из-за моря с керчеттами, – Рут чуть откинулся на спинку стула, улыбаясь.
Я сжал кулаки. Воснии было мало просто отнять у меня три года жизни. Этой суке нужно забрать все, обобрать до последней нитки…
Меня толкнули плечом, и я чуть не упал со скамьи.
– Ты откель такой взялси? – нависла надо мной воснийская туша.
– Ой-ой, – только и успел сказать Рут и убрать ноги с бочки.
Я резко выдохнул и схватился за ворот ублюдка. Вытянул к столу, добавил по затылку. Хрясь! Чужая голова разбила кружку. Дзынь! Посыпались приборы на пол.
– Ну, с-сука! Бей лишку! – заорало за моей спиной.
Одним ударом я отпнул скамью назад. Когда обернулся, въехал локтем в очередное вислое брюхо.
– Кху!
Враг согнулся. Ребром ладони я ударил по уху, отскочил. По месту, где я стоял, ударили стулом. Ножки погнулись, ржавый гвоздь выскочил из сидения. Меня толкнули слева. Железо полетело мне в лицо, – хрясь! – и уехало ниже. Враг упал, обнимаясь со спинкой мебели. За ним стоял Рут с разбитым кувшином.
– Хватай!..
На секунду мы встретились взглядом. Глаза приятеля распахнулись в страхе. Я резко пригнулся, вслепую ударил локтем за собой. Бум! Дубинка выпала из чьих-то рук и покатилась по полу. Я развернулся. Тумаков желали двое: заплывший урод и рябой дохляк.
Позади послышалась ругань и крик – Рут тоже вступил в бой.
Как на турнире, я подсек грузного воснийца ногой, уронил его на землю. Тут же ему подсобил рябой приятель, размахивая руками, как баба.
Я бросился к полу – вдох. Поднырнул под ударом, схватил дубинку – выдох. Оказался за спиной, пнул лежачего по ребрам. Рябой повернулся, скаля зубы. Я выбил их ему одним хорошим ударом.