Во славу Блистательного Дома
Шрифт:
Под аркой, венчающей вход, раздался звук шагов, расцвеченный звоном шпор, и в зале появилось еще два посетителя.
Наш современник сразу бы опознал в них поклонников Зорро. Во всяком случае, внешне они именно этому образу и соответствовали. В широкополых, надвинутых на глаза шляпах, закутанные в широкие черные плащи, полы которых были приподняты ножнами длинных нешироких клинков, оба в украшенных серебром кавалерийских сапогах. Да еще и шли в ногу, громко звеня шпорами.
Подошли, остановились у стола. Тот, что справа, коснулся двумя пальцами шляпы.
– Лига Ночных Клинков. Братья Брэ. Экселенц, –
Очень вежливый молодой человек, но тетушка Марта слегка побледнела. Хамыц ловко провернулся, становясь между ней и странным гостем.
И загулявшим гостям появление новых персонажей не понравилось.
– С каких пор Ночные Клинки гостят в Бирагзанге, – шумно поинтересовался нетрезвый верзила, вставая из-за стола. Свой используемый в качестве шлема череп хищного травоядного он снял, но допотопный доспех и страшный шестопер у пояса выдавали в нем наемника. Вольный барон, похоже, подсобрал себе волонтеров в дружину и теперь желал поразвлечься.
– Это частное дело, – холодно проговорил вежливый визитер.
Но барон уже лапнул шестопер и замер на носочках, потому что под подбородком у него трепетал, слегка прогнувшись, клинок. Когда молчаливый успел достать его, не заметил никто.
– Это частное дело, – повторил визитер.
– Мои извинения, я не расслышал, – сипло сказал барон, и клинок исчез с той же быстротой, что и появился.
– Как поживает матушка, Луи? – спокойно спросил Тивас. При этом торец его посоха смотрел прямо в живот вежливого.
– Вашими стараниями, экселенц, гостит в Ледяной Башне. Но ничего личного, экселенц. Вы объявлены, за вас названа награда. Потому прошу вас последовать с нами. Ваши спутники могут оставаться. Их покой нарушать я не намерен.
– Ты всегда был чересчур быстр, Луи. И мне всегда это казалось странным.
– Правила изменились, экселенц, и теперь уже ищут вас. Нижайше прошу последовать с нами. Я не желаю нарушать покой этого почтенного заведения. И делиться наградой с городской стражей тоже не желаю.
– Ты всегда был чересчур быстр, – задумчиво повторил Тивас. Вежливый почувствовал угрозу и начал было движение, но отлетел назад сломанной куклой, ударенный стрелой из посоха.
– Банг, – рявкнул лук Хамыца, и молчаливый рухнул, опрокидывая стол, со стрелой в груди. Клинок он выхватить успел, но тот оказался без надобности.
Привлеченный шумом из номера выскочил Граик с тючком в одной руке и обнаженным клинком в другой. Уяснив, что успел к развязке, убрал оружие в ножны и поспешил присоединиться к друзьям.
Баргул убрал за пояс извлеченные из хурджина метательные ножи.
Тивас встал, принял из рук Хамыца уже обтертую тем о черное одеяние стрелу, которая мгновенно исчезла в складках балахона. Отвесил поклон изумленной Марте.
– Ведите, почтенная.
Глава 15
Говорят же, не задалось так не задалось. Клянусь честным словом, если когда-нибудь домой попаду, то большую и малую нужду всегда в помещении справлять буду. Как только на свежем воздухе решил проблемы свои порешать, вот с тех самых пор и не задалось.
Коридор оказался без пакостей и гадостей, хороший такой коридор. Не особо и длинный. Метров триста, наверное. И заканчивался он в подвале солидного
Я, признаться, свою миссию по спасению счел исполненной и предложил буйным шипасам переждать тревогу в этом спокойном месте. А утром, смешавшись с толпами спешащих на работу граждан, покинуть этот милый приют. Но молодежи деньги жгли ляжку, и на месте им не сиделось. Признаюсь, поддался я на уговоры, да и отпускать их одних разумным не представлялось.
И в полном соответствии с законом бутерброда, едва вывернувшись из-за угла, мы нос в нос столкнулись ночным патрулем. Стоптать-то мы их стоптали, отступать просто некуда было. Но своими истошными свистками они привлекли внимание Котов. Помните, как у классика: «Декабристы разбудили Герцена, Герцен разбудил мировую революцию». Нам хватило Котов. Те устроили нам гонки с преследование. В моменты опасности всякое существо тянется к родной среде. Шипасов потянуло к морю, и потому, наверное, нас занесло в железный порт, который, как выяснилось, имел не самую лучшую репутацию. Коты за нами соваться не стали. Только нагнали кучу стражи и учинили нам иллюминацию.
Против Котов Императора наше воинство было даже не жидковато. Никогда не слышали выражение «смазка для клинков»? Так вот оно очень четко отражало сложившуюся ситуацию.
Дом, в котором мы спрятались, конечно, какое-то время мог служить нам убежищем. Но с учетом того, какой опыт в разнообразных боевых действиях, в том числе, и в славной игре в прятки, имели наши оппоненты, наклевывалось серьезное подозрение, что нас найдут. Причем скоро. И когда найдут, скорее всего, не будут стараться взять нас живьем. Мы их здорово рассердили. Такое оскорбление они могли смыть только кровью. К сожалению, нашей. Ребята с добычей ушли, а меня подвело человеколюбие. Мне стало жаль шипасов, которые так умело обеспечили наше бесшумное проникновение во Дворец и совершенно по-идиотски решили подломить полковую кассу Бойцовых Котов. С другой стороны, кто же знал, что это она? Можно подумать, им всяких безделушек не хватало. Сплошной антиквариат. Но, как говорил классик, «жадность фраера сгубила». А меня – человеколюбие. Кто заставлял меня оглядываться? Никто. Во всех умных книгах дается четкая рекомендация не оглядываться. Нет, я увидел, как их вот-вот схватит стража. Вернулся. Выручил. Добрыми делами прославиться нельзя. И нам на хвост сели Коты. Коты – первые бойцы Империи. Оторваться мы от них оторвались. И теперь скрывались в порту. Порт обложен. И утром начнется облава.
Именно поэтому я сидел на крыше склада и уныло наслаждался вечерней иллюминацией. Впечатляющее зрелище. Если не учитывать, что все эти факелы горели в руках мобилизованной городской стражи.
Часть шипасов я отправил искать тот самый туннель, по которому ушли Серебряные Плечи. Шансов было немного. Ведь если они действительно родня рудокопов, то их умение прятать проходы могло сыграть с нами очень скверную шутку.
Так что я сидел и наслаждался последними часами жизни. Послышались шаги, но оборачиваться особой надобности не представлялось.