Во славу Отечества
Шрифт:
Русские не сразу заметили и в полной мере оценили маневр противника, полностью занятые сначала продвижением к Познани, а затем преследованием отступающего врага, постоянно опасаясь удара с севера во фланг войскам генерала Маркова. Благодаря этому, в течение нескольких дней немцам удалось беспрепятственно перевозить в Кюстрин по железной дороге свои воинские контингенты. Но едва только, этот факт стал известен благодаря воздушной разведке, генерал Клембовский немедленно бросил на железнодорожную магистраль все имеющиеся в распоряжении фронта бомбардировщики.
В крайне плохих погодных условиях, русские летчики совершили подвиг. Своими непрерывными налетами, они полностью парализовали дневное движение по железной дороге, заставляя противника перевозить войска только в темное время суток. Умудряясь подниматься с раскисших от грязи аэродромов, экипажи бомбардировщиков разворачивали охоту за любым попавшимся им железнодорожным составом. Первым кто изведал силу русской авиации, оказался генерал Штейнглиц, который чудом смог вырваться из окруженного русскими Торна и считавшего, что находиться в полной безопасности. Налетевшее звено из четырех бомбардировщиков полностью уничтожило весь эшелон, в котором ехал генерал. Более трехсот человек было убито и столько же ранено, в числе последних оказался и Штейнглиц, которого сильно контузило разорвавшейся вблизи бомбой.
Одновременно с этим по настоянию Ставки вернулся к активной деятельности генерал Кутепов, который 22 ноября взял Данциг, перерезал движение по железной дороге и начал наступление в Померании, медленно выдавливая немцев на запад. Преследование отступающего врага превратилось в чисто арьергардные бои когда, заняв определенный рубеж, немцы старались удержать его днем, а ночью отходили, что бы на следующий день держать оборону несколько западнее. Так двигаясь, друг за другом войска достигли Штеттина, возле которого армия генерала Кутепова остановилась, полностью выполнив приказ Ставки.
В условиях наступавшей зимы, конные армии Краснова и Крымова постепенно утрачивали свои пробивные способности, и после выполнения главных задач выхода к Бреслау и взятия Познани превращались во второстепенные войска, занятые только преследованием отступающего врага и удержанием завоеванных территорий. Основным их противником стали разрозненные части рейхсвера, не успевшие быстро отойти по железной дороге и теперь пробирающиеся к своим. При встрече с врагом, очень многие немецкие соединения сдавались, но вместе с тем встречались и такие, что оказывали яростное сопротивление, нанося серьезные потери среди спешившихся кавалеристов.
Окончательно положение на Восточном фронте стабилизировалось к 29 ноября, когда русские войска вышли к Одеру на всем его протяжении от Бреслау до Штеттина и остановились, не имея сил продолжать свое наступление. В центре этой природной дуги, районе Кюстрина, на восточном берегу Одера, был создан сильный кулак в виде V особого корпуса, в который вошло все, что кронпринцу удалось собрать из отступающих частей.
За этот боевой подвиг, как окрестили его берлинские газеты по приказанию господина Фриче, кронпринц был удостоен особой похвалы от кайзера, призвавшего население Германии продержаться еще один военный год, после чего будет достигнута победа. Все это было преподнесено населению в купе со стабилизацией Людендорфом Западного фронта, волнениями в Англии и беспокойствами в Америке. Рапортуя отцу о своих успехах, кронпринц умолчал, что своими успехами в большей мере он обязан наступившей зиме, которая вывела из игры конные армии русских, их главной ударной силы недавних наступлений.
Кроме этого принц не упомянул о сильных революционных брожениях среди солдат его армий, посчитав, что за наступившую зиму, фельджандармерия сумеет навести порядок и удалит смутьянов. Принц, как и его отец, был готов воевать до последнего солдата ради победы рейха, не считаясь с объективными реалиями окружающего мира. Реалии же его были же таковы, что к концу ноября, Второй Рейх полностью лишился всех своих союзников.
Заняв восточную половину Будапешта, генерал Дроздовский не торопился форсировать Дунай и полностью покорять венгерскую столицу двуединой империи. Понеся в ходе наступления серьезные потери, он ждал, когда австрийский монарх пойдет на мирные переговоры, желая сохранить жизни своих подданных. Дни ноября проходили один за другим, но император Карл не спешил внимать голосу разума, продолжая находиться в плену иллюзий о скорой помощи со стороны кайзера Вильгельма. Поверив телеграмма германского императора, Карл надеялся на войска фельдмаршала Макензена, которые должны был прорваться к Будапешту и разгромить русские дивизии. Сам Макензен продолжал оказывать упорное сопротивление армии Каледина, хотя последний и отбросил немцев к Орадя.
Впрочем, сам Дроздовский не собирался почивать на лаврах и воспользовался возникшей передышкой для подготовки войск к новым боям. Допрашивая пленных офицеров и оценивая данные разведки, генерал, был убежден, что австрийская империя находиться на пороге полного краха. Следовало нанести один, но очень сильный удар в направлении Вены и император Карл запросит мира. Придя к этому выводу, Дроздовский приказал генерал-лейтенанту Турчину, вступившему в командование конной армией вместо погибшего генерала Келлера быть готовому к выступлению на Вену не позднее 10 ноября.
Конечно, план Дроздовского был скоропалительным и отдавал большим налетом авантюры, но доводы, приведенные Михаилом Гордеевичем о возможности полностью вывести Австрию из войны, были рассмотрены комфронтом Деникиным, так и Ставкой с большим вниманием.
– Знаете, Лавр Георгиевич, а предложение Дроздовского не так уж и авантюристично как это может показаться на первый взгляд – говорил Духонин Верховному правителю, когда тот запросил его отзыв на присланный в Ставку план наступления на Вену.
– Легко меняете свои взгляды Николай Николаевич – скупо бросил Корнилов своему начальнику штаба – вчера вы держались абсолютно противоположного мнения.
– На то она и ночь, что бы все как следует взвесить и обдумать – отпарировал Духонин.
– И вы всерьез полагаете, что потрепанная в боях конная армия Турчина сможет разгромить полноценный корпус Кляйстера закрывающий нам дорогу к столице. – Корнилов гневно нахмурил свои брови и продолжил – разгромить они его, может быть, и смогут, но какой ценой, вот вопрос. Я верю в смелость и храбрость русского солдата, особенно когда окончательная победа уже не за горами, но вот ради чего класть их жизни мне это непонятно. Поясните, пожалуйста.
– Видите ли, в чем дело Лавр Георгиевич, мне тоже план Дроздовского вначале не особенно понравился и именно по той самой причине, что и вам. Но, поразмыслив на досуге, я пришел к выводу, что предложение Михаил Гордеевича можно несколько видоизменить, что придает наступлению на Вену совсем другой вид.
– Весь свой тактический расчет генерал Дроздовский производил, опираясь на силы армии Турчина, которая, несмотря на понесенные потери, все ещё является значительной силой, но сражаться против корпуса Кляйстера ей действительно будет нелегко. А вот если мы усилим наступательный кулак Дроздовского за счет армии Мамонтова, то тогда расклад представляется мне совсем иным. Кавалеристы Мамонтова понесли меньше потерь по сравнению с армией Турчина и их появление под Будапештом, однозначно меняет всю картину в нашу пользу.