Во славу Отечества
Шрифт:
На второй день наступления, после успеха под Ловичем, в прорыв были брошены конные армии Крымова и Краснова, которые стремительно расходились по двум совершенно противоположным направлениям, Лодзь и Торн. Вслед за ними устремились бронепоезда набитые пехотными батальонами, которые в случаи необходимости могли произвести высадку и захват того или иного важного пункта.
Как только стало известно о прорыве фронта и введения в бой кавалерии Крымова и Краснова паника, и уныние охватили немецкие части Восточного фронта. Лишенные общего командования они мало верили в успех сражения и требовали только одного скорейшего отвода войск на старую границу рейха. Особенно эти настроение подогрел разгром под Лодзью конниками Крымова отступающих частей II особого корпуса. Не ожидавшие конной атаки врага, они двигались походной колонной, выставив только тыловое охранение. Кавалерия генерала Крылова, уже к вечеру 4 ноября подошедшая к Ловичу совершила молниеносный марш-бросок и уже днем 5 ноября атаковала не только арьергард, но и основные силы оторвавшегося противника. Появление русской конницы с её пулеметами было так неожиданным, что немцы бросились бежать, не выдержав первого удара врага. Но самое страшное для генералов рейхсвера заключалось в ином, едва только русские всадники атаковали немцев, как началась массовая сдача в плен. Солдаты с радостью складывали оружие и строились в походные колонны для отправки в плен. Усталость от войны и неуверенность в победе проявлялась среди немецких солдат с огромной силой.
С большим размахом это явление проявилось через два дня в сражении за Лодзь. Командующий фронтовым резервом Эрих Набель попытался дать бой русским частям, прорвавшимся к городу по железной дороге. В его распоряжении было свыше пяти тысяч человек и хорошие оборонительные позиции. Получив заверение из Берлина, что со стороны Бреслау к нему движется подкрепление, Набель готовился к сражению, которое он проиграл, едва оно началось.
Всему виной послужило известие об обходе города русской кавалерией, в это время передовые части Набеля уже вели бои с частями дивизии генерала Рябцева, вступивших в бой под прикрытием доставивших их русских бронепоездов.
Как только стало известно о приближении русской кавалерии, неуверенность поселилась в сердцах господ тевтонов, и они уже больше помышляли не о сражении, а об отступлении. Напрасно Набель призывал своих солдат продержаться хотя бы день. Призрачная угроза окружения, а так же непрерывные атаки на немецкие позиции русских автоматчиков сделало свое дело. Совершенно не понимая, что, покинув свои окопы, они станут легкой добычей конницы противника, немцы стали стремительно отступать, едва подверглись давлению со стороны кавалеристов генерала Мамонтова. Видя, что задуманная им оборона буквально разваливается в его руках благодаря трусости его солдат, со слезами на глазах Набель оставил Лодзь.
Его штабная колонна еще успела проскочить по дороге на Бреслау, однако другим частям не повезло. Они как раз попали под удар основной массы армии Крымова, совершавшего обход Лодзи с севера. И снова нежелание сражаться проявилось среди солдат рейхсвера во всей своей ужасной красе. Только несколько отрядов пробились к реке Варте, и переправились на другой берег, большая часть солдат предпочли сдаться врагу. Многие из офицеров стрелялись не в силах пережить надвигающегося на них позора плена, но измученных солдат это не останавливало. Война для них заканчивалась, а это было главным.
Спешно прибывший на Восточный фронт Людендорф, застал его в плачевном состоянии. Налаженная им таким кропотливым трудом оборона рухнула в одночасье. Лишенные общего командования, после прорыва противником фронта сражались с русскими, германские дивизии не имея связи с соседями, сражались сугубо изолированно. Все это накладывало обреченность на их действия и заставляло либо сдаваться, либо отходить прочь, стремясь избежать угрозы окружения.
Особенно не повезло в этом плане III корпусу генерала Вейта, который под Плоцком попал под удар кавалерии Краснова в самые первые дни русского наступления. Продвигаясь на Торн, русские кавалеристы сначала разгромили соединения II Бременской дивизии, а затем приступили к полному окружению и уничтожению III корпуса по частям. Утратив связь между собой, соединения корпуса в течение трех дней оказывали врагу упорное сопротивление, а затем вынуждены были сложить оружие. Всего конницей Краснова было пленено свыше восьмидесяти тысяч человек, тогда как убитыми и ранеными оказалось чуть больше семи тысяч человек.
Прибыв в Познань глубокой ночью 7 ноября, Людендорф объявил о создании нового штаба Восточного фронта и провел экстренное заседание, на котором развал фронта предстал перед фельдмаршалом во всем своем неприглядном виде. Утрата связи с частями фронта сказалась самым пагубным образом, офицеры штаба фронта просто не знали всей обстановки и зачастую добывали информацию с помощью телеграфа, отправляя по нему запрос в тот или иной город о наличии в нем германских воинских соединений. Конечно такой способ выяснения обстановки был очень необычен, но как показала практика вполне достоверный.
Не имея возможности опереться на разрозненную мозаику разрозненных сведений и предположений, не имея в своем распоряжении больших резервов, Людендорф принял единственно правильное решение, об отводе немецкого войска к довоенной границе рейха где, опираясь на систему крепостей, он намеривался создать новый рубеж обороны и остановить врага. Это приказание было немедленно отправлено в войска, а сам фельдмаршал выехал в Торн, который уже испытывал на себе мощь русского кулака. Комендант крепости генерал-майор Штейнглиц возглавивший оборону принимал под свое командование все немецкие части, что отступали от Плоцка, спасаясь от клинков кавалеристов Краснова.
Имеющий мощную цепь фортов, Торн был довольно крепким орешком для пехотных дивизий, но не мог противостоять крупнокалиберной артиллерии врага. Кирпичные стены и кровля казематов не были способны выдержать удар двенадцатидюймовых орудий. Штейнглиц прекрасно понимал это но, тем не менее, готовился к обороне, поскольку за Торном открывалась территория самого рейха. Видя столь энергичную деятельность коменданта Торна, Людендорф немедленно назначил его командующим всеми войсками в районе нижней Вислы, поручив держать оборону крепости до последнего солдата.
Преследуя отступающие части врага, русские вышли к Торну вечером 8 ноября. В основном это были передовые части конной армии Краснова, в то время как её главные силы совместно с пехотными частями 2 русской армии занимались уничтожением окруженных войск III корпуса генерала Вейта. Главные силы противника появились только к утру 10 ноября, чему во многом сопутствовало разрушение отступающими немецкими частями железнодорожного полотна.
На Восточном фронте только, только вводилась тактика выжженной земли, которая в полной силе проявлялась на Западном фронте. По этой причине разрушения пути были не значительными и русские железнодорожники, специально прикомандированные к командам бронепоездов, сумели быстро восстановить разрушенное полотно и подвести к Торну, как пехоту, так и дальнобойные орудия. Уже на следующий день русские артиллеристы произвели пристрелку по фортам крепости, наглядно демонстрируя серьезность своих намерений.
Артобстрел проводился еще три дня, и каждый раз, осажденным казалось, что вот-вот русские солдаты начнут форсировать Вислу и ринуться на штурм немецких укреплений. Но проходил день, а русские все еще стояли перед взорванным через Вислу мостом и не предпринимали активных действий.
Все это было ошибочно расценено Штейнглицем как слабость врага, тогда как на самом деле, командующий фронтом генерал Клембовский, энергично подтягивая отставшие тылы, готовил свой новый удар. Главная роль, в нем отводилась конной армии Краснова, которая в связи с начавшимися дождями была единственной силой способная нанести удар в нужном месте.