Во тьме
Шрифт:
– Я это не придумала. Я действительно невиновна. И я в опасности. Если вы мне не поможете, Трэвис убьет меня в тюрьме.
Дело в том, что даже мне мои слова кажутся безумными.
– Дженна, в этой тюрьме повсюду установлены камеры. Никто не может войти, не будучи замеченным.
– Только если не получит помощь изнутри, - говорю я, пытаясь оставаться спокойной.
Она скрещивает ноги и с сочувствием мне улыбается.
– Жизнь в тюрьме непроста. Сложно смириться с потерей свободы. Первые несколько недель самые сложные.
–
– сложно не повысить голос.
– Думаете, что я сошла с ума?
Она качает головой.
– Ты не сошла с ума. Но тебе нужно поспать и хорошо отдохнуть. И как только ты поешь, то почувствуешь себя лучше. Ланч скоро подадут.
Я громко смеюсь, мой смех привлекает внимание охранника снаружи.
– Вы одна из его людей?
Охранник заглядывает в двери.
– Все в порядке?
Он смотрит на меня, прищурив глаза.
– Нет, - отвечаю я, не давая врачу ответить.
– Ничего не в порядке.
С этими словами, я нахожу в себе силы встать, подойти к нему.
– Теперь я в порядке. Отведи меня в мою камеру.
Вскоре после моего возвращения в камеру приносят ланч. Но сейчас нас здесь всего трое. Джуди нет. К счастью, Козлиная бородка тоже не появляется.
Когда Латиша садится поесть, она сообщает мне, что Джужи перевели в другую камеру. И вместо ответа, я беру свою еду и встаю с ней посреди камеры, чувствуя себя сломленной и беспомощной, но еще и испытывая облегчение, что Джуди здесь больше нет.
– Теперь коек хватает, - говорит Арлин, жуя с открытым ртом.
– Ты можешь занять ее постель.
Должна сказать, что удивлена, что они обе добры ко мне, когда всего пару часов назад смеялись, когда Джуди сделала мне подножку.
Не говоря ни слова, я сажусь на пустую койку и быстро съедаю свою еду, пока с ней ничего не произошло. В этот раз, никто на меня не нападает.
После ланча, мы получаем разрешение час погулять во дворе и подышать свежим воздухом.
Я не могу никому доверять, так что держусь особняком. Нахожу лавочку не так далеко от забора и сажусь, пока другие заключенные отмечают свою временную свободу. Издалека, я замечаю Джуди. Наши взгляды пересекаются, и она показывает мне средний палец.
Хоть меня изнутри обжигает ярость, мне удается не реагировать. Я не ввяжусь в еще одну драку. Я не дам им причины снова отправить меня в яму.
Скрещиваю руки на груди, транслирую сообщение, что люди должны держаться от меня подальше, защищаю свое личное пространство. Я только начинаю расслабляться, когда ко мне подходит женщина с копной рыжих волос, зализанных назад гелем. Ее зовут Джули, и она в тюрьме за убийство человека, с которым она работала на заправке.
– Привет, подружка.
Когда она улыбается, становится виден блестящий золотой зуб.
Я слышала о ней - женщине, которая в тюрьме изображает из себя парня. По другую сторону забора у нее есть муж и дети. По слухам, здесь
Когда я не реагирую на нее, она занимает место на лавочке рядом со мной. Я смотрю прямо перед собой, ничего не видя.
– Ты игнорируешь меня, детка?
Она поднимает руку, чтобы прикоснуться к моей щеке. Я отстраняюсь, так что ее рука пролетает мимо моего лица.
– Ты совершаешь большую ошибку, - предупреждает она.
– Ты долго не проживешь здесь без друзей. Я нужна тебе на твоей стороне.
Я сжимаю зубы. Мне нужно, чтобы она оставила меня в покое, но еще я ее боюсь. Что если она нападет на меня, и мне придется защищаться? Еще одна драка, определенно, приведет меня в яму.
Мои плечи от облегчения опускаются, когда она встает.
– Я вернусь, - говорит она, уходя.
Хоть в последние дни мне сложно поверить в существование Бога, я посылаю ему молчаливую благодарность. Еще я прошу Бога помочь мне найти путь из этого мрака.
Худшее, что может произойти со мной, это не смерть. Больше всего меня пугает умереть тогда, когда никто не знает, что совершил Трэвис. Я боюсь, что он сотрет меня с лица земли до того, как я найду доказательства его вины. Поэтому я не могу сдаться.
Как только он окажется за решеткой, мне будет все равно, что будет со мной. Я все равно уже мертва внутри.
Глава 10
Когда я вхожу в свою камеру после того, как провела большую часть утра на своей новой работе по мытью немытых унитазов, да еще и без перчаток, я бросаю взгляд на свои руки. Меня подташнивает от мысли, что этими же руками я буду есть. Никакое количество мытья и оттирания не заставят меня почувствовать себя чистой.
Мои сокамерницы уже в камере, пытаются занять себя, пока ждут, когда принесут ланч.
Но кое-что поменялось. В нашей камере новая женщина, замена Джуди. Я видела ее снаружи пару раз, но никогда с ней не говорила. Она хрупкая и симпатичная, с длинными ресницами и густым пучком черных волос на затылке. Она выглядит в тюрьме не к месту. Она была бы, как рыба в воде, на обложке журнала «Vogue». Но поразительный контраст с ее тонкими чертами лицами составляют ее глаза, жесткие и угрожающие. Как только наши взгляды пересекаются, я понимаю, что не хочу переходить ей дорогу.
Я не возражаю против новой сокамерницы, но меня раздражает, что она сидит на моей койке.
Когда дверь снова запирают, я смотрю на нее. Я удивлена тем, что она мне улыбается. У меня два выбора. Могу сказать ей, что койка уже занята, и ей придется спать на матрасе, или могу забыть о койке и отдать ее ей, чтобы избежать конфликта. Я выбираю второй путь.
Я отвожу от нее взгляд и опускаюсь на матрас, служивший мне постелью до того, как ушла Джуди. Не обращая внимания на жжение кислоты в моем желудке, я ложусь на спину и закрываю глаза, делаю вид, что я не здесь.