Во тьме

Лавелль Дори

Сокамерницы давно считают это место домом. По правде говоря, я слышала, как некоторые из них говорили, что предпочитают быть в тюрьме, чем на свободе.

Пока я смотрю на дверь, считая минуты до прибытия еды, Латиша сидит на толчке и листает модный журнал. Арлин заплетает волосы в две косы, а Джуди занимается тем, что пялится на меня так пристально, что мне не по себе.

– Что-то не так?
– спрашиваю я.

Джуди меньше всех со мной разговаривает, а в последнее время она холодна со мной по причинам,

которых я не понимаю. У меня складывается ощущение, что я ей не нравлюсь. Кому какое до меня дело? Я в тюрьме не для того, чтобы заводить друзей. Надеюсь, что я здесь лишь на время.

Головы других женщин резко поворачиваются в нашу сторону. Вероятно, они ждут, что что-то произойдет. За свое недолгое время за решеткой, я поняла, что в тюрьме нет ничего интереснее драки.

Чем дольше Джуди молча смотрит на меня, тем сложнее мне становится дышать. Зачем я вообще ей что-то сказала? Не то чтобы она угрожала мне. Просто я ненавижу не знать, что думают другие.

Вместо того чтобы ответить на мой вопрос, она подмигивает, а затем отворачивается. Почему, черт возьми, она мне сейчас подмигнула? От дискомфорта у меня переворачивается все внутри.

Я с облегчением выдыхаю почти весь воздух из легких, когда дверь в нашу камеру отпирают, и Козлиная бородка и еще двое заключенных, наконец, приносят нам еду. Латиша упоминала, что необычно, чтобы Козлиная бородка сам приносил заключенным еду.

Хоть мой желудок урчит от голода, я позволяю сначала другим забрать свою еду. Встать между заключенным и его едой - ошибка, которую я не хочу повторить. Уже скоро я получу свою еду.

Нам принесли картофельное пюре с подливой, несколько кусочков курицы и черную фасоль.

Мой рот увлажняется, и я начинаю идти обратно к матрасу, перешагивая через тараканов, но, чтобы добраться туда, мне придется пройти мимо двухъярусных коек. Джуди, занимающая нижнюю койку, выбрасывает вперед ногу. Ее нога попадает мне в голень, и я, хныкнув, лечу вперед.

Лицом я приземляюсь на матрас, но моя тарелка приземляется на пол. Ланч, которого я так сильно ждала, разлетается во всех направлениях. Мои предыдущие подозрения были верными. Подмигивание было предупреждением.

Я с силой сжимаю зубы, когда до моих ушей доносится смех.

Когда я смотрю на свою еду, мои глаза застилает красная пелена. Тараканы и другие насекомые уже начали праздновать на еде. Чем дольше я смотрю, тем сильнее в моей груди нарастает гнев.

Не осознавая, что делаю, не имея возможности остановиться, я вскакиваю на ноги и бросаюсь на Джуди. Бью ее кулаком по голове, тяну за волосы, но они слишком короткие, чтобы за них хорошо ухватиться.

– Не трогай меня, сука, - рявкает она и отталкивает меня так сильно, что я приземляюсь на задницу.

Пока другие улюлюкают, я снова бросаюсь на нее. В этот раз, мои ногти царапают ее

по щеке, и она вскрикивает от боли. Я понимаю, что зашла слишком далеко только тогда, когда пара сильных рук хватает меня сзади и оттаскивает от Джуди.

– Слезь с нее, - рычит Козлиная бородка мне в ухо, опаляет мочку своим горячим дыханием с запахом перегара.
– Ты пойдешь со мной.

Я пытаюсь сбросить его с себя, но он намного сильнее. Пока Джуди прижимает руку к своей пораненной щеке, меня выволакивают из камеры. Я кричу и требую от Козлиной бородки, чтобы он меня отпустил, говорю ему, что Джуди все это начала. Мои слова как о стенку горох.

Так сильно трясусь от ярости и страха, что запинаюсь и падаю в коридоре. Не хочу думать, что меня ждет.

– Куда вы меня ведете?
– спрашиваю я, когда его руки усиливают хватку на моем предплечье.

– Пора тебе привыкать к яме, - его разрывает смех, когда он произносит эти слова.
– Сегодня ты нарушила два правила. Разбазарила еду и затеяла драку.

Я изворачиваюсь, пытаясь заглянуть ему в лицо.

– Это не моя вина, - я жадно ловлю воздух.
– Джуди сбила меня с ног.

Мои внутренности сжимаются от тревоги. Я слышала о яме. Это карцер, тюрьма внутри тюрьмы. Теперь я увижу ее лично. Еще я слышала, что заключенных запирают там минимум на сутки. По тому, как я себя чувствую, думаю, что не протяну там и полчаса.

– Пожалуйста, - продолжаю умолять я.
– Вы были там. Вы видели, что произошло.

– Я ничего не видел. А теперь заткнись.

Он ведет меня на лестницу, рыча от недовольства, потому что я сопротивляюсь на каждом шаге. Но вскоре мы достигаем низа лестницы.

За пределами лестницы, я решаю не сопротивляться. Последнее, что мне надо - чтобы он продлил мне срок в карцере, чтобы показать, кто тут босс.

Мы подходим к стальной двери, которую он открывает, не отпуская меня ни на секунду, распахивает ее, затем хватает меня за затылок и заталкивает внутрь. Тут темно, пахнет сырой землей и плесенью.

Кроме единственной койки у грязной стены, тут больше ничего нет. Догадываюсь, что это единственное, что здесь хорошего. Я посплю на койке.

Но, когда дверь захлопывается, и ключ поворачивается в замке, меня охватывает паника.

В отчаянии, я бросаюсь на закрытую дверь, с силой и до боли ударяю ладонями по холодному металлу. В моих легких не остается воздуха.

– Выпустите меня отсюда, - кричу я изо всех сил.
– Я ничего не сделала.

Дверь остается запертой.

Тишина в крошечной комнате такая оглушающая, что я начинаю слышать звон в ушах. Отсюда я не слышу совсем ничего.

Мои руки взлетают к моему горлу, я отчаянно ловлю ртом воздух. Никогда не думала, что страдаю клаустрофобией, но именно так я себя здесь и ощущаю.