Во власти Давида
Шрифт:
Наконец, наигравшись в нежность, Тая заглатывает головку в свой тесный тугой ротик. Обхватывает руками мои мощные бедра, обнимает меня там, внизу. Начинает поступательные движения головой.
Член мой огромный и Тая просто не в состоянии заглотить его целиком. Лишь не многие опытные шлюхи с хорошо разработанным горлом могут принять меня в себя целиком, вплоть до яиц, но не Тая.
Но мне достаточно и того, как она сосет мою головку, работая ладошками, помогая ими, скользя по стволу, перевитому
— Быстрее! — хочу я кончить и подгоняю ее движения.
Тая убыстряется. Сейчас ее язык вовсю ласкает уретру — самое чувствительное местечко в моем теле. Я на седьмом небе парю. Я чувствую нестерпимое давление, и наконец, позволяю себе выстрелить густой вязкой жидкостью прямо в рот девушке. Семени так много, что Тая не успевает с нею справляться. Потоки стекают с ее губ на грудь, каплями падают на плоский животик.
Мне кайфово. Мне так хорошо. Я притягиваю к себе девушку и целую в засос, хотя она сопротивляется и несет хуйню на счет почистить зубы и прочую хрень.
Просыпаюсь. Подскакиваю на кресле. Глубокая ночь. Тая, опутанная проводами и бинтами спокойно спит на больничной койке. Я задремал рядом. Между ног мокро и очень липко. Черт! Спустил прямо во сне! Совсем уже помешался! Крыша поехала на этой девушке целиком и полностью.
— Что же ты делаешь со мной, Таисия-Тая? — ласкаю, глажу ее по щеке.
Ответом мне лишь мерный писк приборов, опутавших девушку, точно паутиной.
Глава 17
ТАИСИЯ
Больно… как же больно… не могу открыть глаза — веки тяжеленые.
Тяжело дышать. Горло саднит, и в нем как будто что-то есть, какой-то посторонний предмет, который и царапает гортань.
Пытаюсь пошевелиться, но выходит плохо. Трудно повернуть голову. Шея забинтована марлей и на ней какой-то воротник с каркасом.
Где я?
Что со мной?
Ничего не помню…
Ничего не понимаю.
Делаю над собой усилие и приподнимаю ресницы. Сначала один глаз. Яркий свет бьет по рецепторам. Жмурюсь, а потом все же открываю оба глаза.
До ушей доносится оглушительный писк. Что это такое? Будто приборы пищат — как канал телевизора, на котором наступила профилактика…
Удивительно, я помню такие явления, как профилактика, помню такие сложные слова, помню, как говорить, как совершать элементарные вещи, и совершенно не помню, кто я, и что вообще делаю в этой комнате.
Стены белые. Я лежу на какой-то кушетке. Вокруг меня медицинские приборы. У носа трубка с воздухом. В горле тоже какая-то гадость. Она-то и царапает мне все.
Звук пищания приборов становится просто невыносимым, и когда я уже готова завыть от отчаяния, в палату вбегает женщина во всем белом.
— Очнулась?! —
Имя Давид режет мне слух. Нечто очень знакомое, но в то же время тревожное и опасное. Но вспомнить, кто такой этот мужчина, и почему он должен обрадоваться моему приходу в себя, я не могу.
— С-стой…те… — еле выговариваю я. — Мне больно…
— Сейчас-сейчас, милая, не говори только. Кажется, тебе нельзя напрягать голосовые связки. Молчи, хорошо? Сейчас позову доктора и сделаю тебе обезболивающий укол.
Моргаю глазами, в знак того, что поняла, ибо говорить и правда до ужаса больно. Кивать головой — тем более.
***
ТАИСИЯ
Пять минут длятся целую вечность. Я все силюсь вспомнить, что же со мной произошло, но не могу…
— А, очнулась, спящая красавица? — входит в палату врач. — Много не говори, пока нельзя. Постепенно будем приходить в себя, хорошо? Моргни, если поняла.
Моргаю.
— Ей больно, Степан Богданович, она заговорила о боли, как очнулась.
— Надо понимать, что ей больно после ТАКОГО. Неси обезболку.
Медсестра уходит.
— Что со мной произошло? — все же спрашиваю я, несмотря на запрет.
— Что, совсем не помнишь? — врач смотрит на меня насквозь, как рентгеном просвечивает.
Мотаю головой.
— Вообще ничего? Хм… как интересно. А как тебя зовут, помнишь?
Силюсь вспомнить. Как-то же меня зовут. Я — взрослый человек, отзывалась на какое-то имя, но все тщетно…
Снова в бессилии прикрываю глаза.
Возвращается медсестра, ставит мне укол. Тут же становится легче.
— Позвони Даве! — приказывает врач, — Обрадуй его. Только пусть сначала ко мне зайдет.
— Кто этот Дава… — слышу имя и чувствую что-то непонятное от него. — И что со мной все же произошло?
Врач снова пристально смотрит на меня, будто прикидывает, вру я, или говорю правду.
— Дава привез тебя сюда. — осторожно говорит Степан Богданович. — пусть он тебе и пояснит, что у вас там случилось!
Глава 18
ДАВИД
— Пришла в себя?! Серьезно? — сжимаю трубку до хруста в моментально взмокших пальцах.
— Да, пришла, Давид Маратович. Но вы сначала к Степан Богданычу зайдите, он просил. А потом он вас лично к Таисии проведет.
— Интересно, зачем мне нужно благословение дока?! — рычу я в недоумении.
— Так… Таисия не помнит ничего.
— Как это ничего? — не пойму я.
— Память, наверно, потеряла. Себя не узнает!