Во власти Давида
Шрифт:
— Это свои, Тая. — спокойно реагирует на головорезов Давид. — Мои СБэшники.
— Кто? — сглатываю я вязкий ком, глядя на то, как к нам, опираясь на трость прихрамывает рослый некрасивый мужчина с какими-то светло-зелеными, волчьими глазами.
— СБ — служба безопасности. — мягко поясняет Давид, тем не менее, пытаясь меня будто прикрыть от их любопытных взоров. — Моя охрана. Наша охрана. — быстро добавляет он.
Прихрамывающий мужик со злыми волчьими глазами смотрит на меня с неприкрытой злостью. Мои ладони под этим неприязненным взглядом моментом потеют, и я вцепляюсь в предплечье Давида еще сильней.
— Мы
— Угу, понял, Дав. Все чисто. — мажет по мне резким взглядом. — Пацаны, в кольцо! — командует головорезам.
Те и впрямь окружают нас, пока мы выходит в холодную ночь и направляемся к огромному черному джипу.
От нервного перенапряжения я начинаю подхихикивать.
— Давид, ты что бандит, раз у тебя такая охрана? — пытаюсь разрядит обстановку.
Дава лишь открывает мне дверь машины, помогая забраться на высоком подъеме.
— Не бери в голову, Тая. — отмахивается он. — Главное — твоя и моя безопасность.
— А что, на нас могут напасть? — удивляюсь я, все еще не воспринимая окружающую действительность всерьез.
Некрасивым мужик оборачивается на меня с переднего сидения и снова смотрит с ненавистью.
Водитель сидит с абсолютно ровной напряженной спиной. Явное дело, что все люди Давида, включая его СБэшников, водителя и этого волчьего мужика напряглись моему присутствию, но почему? Эту их реакцию на меня, и странное поведение Давида я пока себе объяснить не могу. И это пугает. Надо срочно вспомнить, что же произошло со мной!
Глава 25
ТАИСИЯ
Как странно возвратиться домой, и ничего об этом доме не помнить …
Подъездам к большому двухэтажному особняку, обнесенному высоким забором. За забором сад, хозяйственные построй и охрана на воротах.
— Это наш дом, Давид? — уточняю я.
— …Да. — говорит он после паузы, — это наш дом, Тай.
Входим в теплую просторную прихожую. К нам на встречу спускается женщина.
— Давид Маратович! Добрый вечер, ужин уже готов.
— Привет, Глафира, да, сейчас вещи положим в нашу комнату и спустимся.
Глафира, видимо работает здесь прислугой, но я чувствую, что не знакома с ней и вижу впервые в жизни.
Она тоже с подозрением глядит на меня во все глаза, а еще на то, как Давид хватает меня за руку и уводит вверх по лестнице.
Все в этом доме мне не знакомо, и я представить себе не могу, что когда-то жила здесь вместе с Давидом.
— Это наша спальня. — Давид включает свет в большой просторной комнате с мансардой, выходящей окнами на сад.
В спальне отдельный санузел. Есть отдельная небольшая гардеробная. Огромная кровать стоит по центру. Около зеркала замечаю только мужские парфюмы. Вся спальня кричит о том, что женщины тут никогда не было. Точнее, может девушки тут и бывали, но не жили постоянно.
Иду дальше. Постельное белье темное, однотонное. Да и вся комната особым уютом не отличается.
— Если это наша спальня, то где мои вещи, Давид? — задаю я резонный вопрос.
— Вот они. — протягивает мне Дава спортивную сумку с несколькими спортивными костюмами из больницы. — Идем ужинать, Тай, я устал, пожалуйста, не еби мне
Затыкаюсь. У Давы и правда вид не очень. И хотя у меня больше вопросов, чем ответов, но я предпочитаю не злить мужчину.
Спускаемся вниз. Я тут впервые в жизни, это сто процентов. И дело даже не в потере памяти. Просто, если бы я действительно тут жила, то остались бы хоть какие-то мои личные вещи: любимая тарелка там, или кружка… но их нет! Все это супер-странно. Прислуга Давида, его охрана, он сам — все они ведут себя более чем загадочно, и меня это начинает нервировать.
— Ешь хорошо, Тая. — возвращает меня к реальности Давид, — Ты беременна, и малыша нужно кормить.
Вспоминаю о своем положении, плюс флешбеки того, как Давид берет меня в каком-то клубе. М-да… нет ничего хуже потерять память и терзаться потом сомнениями, как я сейчас.
После ужина поднимаюсь в нашу комнату. Принимаю душ, в котором нет ни одного женского шапуня или геля для душа. Пользуюсь мужским. Вытираюсь чистым мужским полотенцем. Тут нет моего халата. Да что там халата, в гардеробной нет ни одной пары моих трусиков!!!
Давид уже в кровати, ковыряется в телефоне, когда я выхожу закутанная в мужской халат.
— Иди сюда, Тая, замерзла? — сдвигается он, освобождая мне место.
— Нет… Давид. Скажи мне правду, что происходит?
— А что происходит? — не моргнет он глазом.
— В доме нет ни одной моей вещи. Я точно жила здесь до этого?!
Но Давид тянется ко мне, затыкает мой рот поцелуем.
— Я тебе потом все объясню, Тай! — покрывает он мое тело поцелуями, отбрасывая халат. — Давай сейчас займемся кое-чем другим. Я соскучился безумно, пока ты была в больнице!
Мое тело тоже скучало по нему. Хотя бы в этом я не сомневаюсь. Давид ласкает мою грудь, вбирает остро торчащие сосочки в рот, перекатывает их на языке, а я млею и подаюсь к нему на встречу.
— Не бери всякую хуйню в голову, Тая! — от груди Давид переходит поцелуями к моему пупку, обводит его языком и спускается ниже, руками раздвигая мои бедра Пристраивается между ними, любуясь на лепестки. Хорошо, что я после душа. Ибо Давид хочет приласкать меня именно там.
Мои губки раскрываются на встречу его губам и языку, увлажняются для него. Мне стыдно за реакцию своего тела и кайфово одновременно. Давид целует меня там, помогает стимулировать клитор пальцами и вот я уже забываю обо всем на свете. Давида я не боюсь, а это — главное.
Глава 26
Давид
Таисия спит рядом, под боком, закинув на меня ногу, устроив свою хорошенькую головку на моем плече. А вот ко мне сон не идет.
Таисия потеряла память, но отнюдь не мозг, и у нее возникают вполне закономерные вопросы, ответы на которые я дать не могу.
Ну как я скажу ей правду? Как признаюсь в том, что выкрал и отомстил?! По ошибке?! Никак. Поэтому буду отмалчиваться.
С вещами конечно ее затупил знатно. Но кто же знал, что она попросится домой именно сегодня? Я думал, что у меня есть две недели в запасе, в течение которых я мог бы создать хотя бы приблизительную иллюзию ее пребывания тут, хоть трусов каких бы накупил, лифчиков и т д. Но времени реально не было, а оставлять ее там, когда она так жалобно просилась домой, я не смог.