Во власти Дьявола
Шрифт:
Всхлипнув, Даря опустила в глаза, будучи не в силах выдерживать на себе сканирующий взгляд отца.
Он молчал, давя свой бешеной энергетикой, продолжал сверлить Дарину взглядом, пусть она не видела, но чувствовала.
— Ты меня не разочаровывала, Даря, — наконец произнес отец, заставляя сердце. Дари колотиться в бешенном ритме. Из-за шума в ушах Дарина едва сумела разобрать сказанные отцом слова. — А вот Демьян — да, разочаровал, — припечатал отец.
Внезапно повеяло холодом, тело девушки покрылось мурашками. Обняв себя руками
Что значит она не разочаровывала?
Что значит Демьян разочаровал?
А в следующую секунду Дарина почувствовала себя так, словно ее ледяной водой окатили. Наконец до девушки дошел смысл сказанного.
Они винит Дему? Винит его в произошедшем?
Только его одного?
Да как он может! Неужели думает, что не захоти Дарина сама, что не пожелай она, Демьян бы смог ее заставить?
Боль, ошеломляющая, пронзительная, тягучая, заполонила каждую клеточку тела девушки, обжигающей лавой разлилась по венам.
Нет! Он просто не может винить одного лишь Демьяна, не может! Это неправильно, так не должно быть. Ведь это был их с Демьяном общий выбор, их обоюдное желание. Дарине стало до жути обидно за Дему, за самого родного, самого любимого. Возненавидь отец ее, разочаруйся он в ней, вини он ее, Дарина бы пережила, выдержала, молча приняв новую реальность, смирилась бы с последствиями. А вот с тем, что он винил лишь Дему, Дарина справиться не могла.
— Не смей, слышишь, не смей его обвинять! — резко поднявшись на ноги, Дарина гневно взглянула на сидящего на кровати отца. — Я сама захотела, я сама позволила! И если уж в ком и разочаровываться, то исключительно во мне! А его винить не смей, он сделал все, что мог, уехал даже. Но это сильнее нас, ты понимаешь, сильнее!
— В том-то и дело, Даря, он уехал, — Дарина уже было открыла рот, чтобы возразить, но так и застыла с открытым ртом, глупо уставившись на отца.
— Что? — неуверенно переспросила девушка.
— Он сбежал, Даря, а должен был остаться, этим и разочаровал, — усмехнувшись, отец похлопал ладонью по постели, приглашая Дарю присесть рядом.
Ничего не понимая, девушка нахмурилась, но на место вернулась.
— Я не понимаю… — прошептала она неуверенно. — Но ты же сам сказал, там внизу, ты сказал…
— Мало ли что я сказал, — перебил ее отец. — Неужели ты думаешь, что я ничего не знал? Не видел? Я же не слепой, Даря и не тупой, и сына я своего, как облупленного знаю.
Не ожидая ничего подобного, Дарина вытаращила глаза, забывая дышать, то и дело прокручивая в голове услышанное.
— Но ты… ты же. Ты знал? — не веря своим ушам, произнесла Дарина.
— Конечно, я знал. Правда, все же думал, что ему хватит ума принять свои чувства, как данность, но видно гены оказались сильнее.
— В смысле? — не поняла девушка.
— Мысли в слух, — усмехнулся отец.
— То есть ты не злишься? — после
— Злюсь, конечно, — ответил отец, убивая в Дарине едва зародившуюся надежу, — на себя злюсь.
— На себя? — удивилась Даря, окончательно перестав понимать отца.
— Конечно, на себя, Даря, я, видимо, что-то не так сделал, раз мой собственный сын не смог мне довериться, раз дочь, едва не потеряла сознание от страха, стоило мне появиться в доме, — как-то обреченно произнес отец, уставившись в пустоту.
— Но ты так кричал, ты…
— Даря-Даря, — покачав головой, отец приобнял ее за плечи, — я ведь просил тебя выйти, ты сама не послушала, разговор этот был не для твоих ушек, солнышко, — уже мягче отозвался отец, снова превращаясь в самого доброго, обожаемого Дариной, родителя. — Демьяну стоило это услышать, а мне убедиться, что он больше не наступит на те же грабли.
— Это было жестоко, — обижено отозвалась Даря, уткнувшись носом в грудь отца.
— Жестоко, — согласился отец. — Будет ему уроком.
— То есть ты не будешь препятствовать? — с бесконечной надеждой в голосе проговорила Дарина.
— Препятствовать счастью собственных детей? Что я за монстр в твоих глазах, Даря?
— Ты не монстр, — дрожащими губами прошептала Дарина, — но то, что ты сказал… это ведь правда, в глазах общества все это выглядит мерзко.
Чуть отстранив девушку, отец вздохнул, посмотрел на нее серьезно и произнес:
— Мне совершенно фиолетово, как это выглядит в глазах какого-то там общества, если мои дети счастливы. И, если уж на то пошло, я всегда знал, что так будет, Дарь. Разве могло быть иначе, когда он с первого дня на тебя с обожанием смотрел.
— Я была орущим комком, как ты мог знать? — улыбаясь, выдала Дарина.
— Просто знал, Дарь, просто знал.
— Я тебя очень люблю, пап, правда.
— И я тебя люблю, Лисичка.
Прижавшись к отцу, Дарина всхлипнула несколько раз, не веря в происходящее, утопая в собственном счастье, даже не догадываясь, что в нескольких шагах от нее, облокотившись на дверной косяк и улыбаясь, за ней и отцом вот уже несколько минут наблюдал Демьян.
21. Неожиданный поворот
— Спокойно, Даря, ну чего ты завелась, малышка, это же пустяк, — отходя назад, и примирительно подняв ладони вверх, Демьян расплылся в своей фирменной, действующей на Дарину словно наркотик, улыбке. И она бы однозначно растаяла, в другой раз бы растаяла, но сейчас, в этот самый момент, единственным желанием Дарины было вцепиться в шею Демьяна, впиться острыми ногтями в кожу и придушить, просто придушить этого засранца на месте.
Как он мог? Как мог провернуть такое без ее ведома, без ее согласия! Желание прибить этого неисправимого эгоиста бушевало в крови, закипало, бурлило в венах.